Книга Золотая нить богини, страница 69 – Евгения Санакоева

Бон накручивал на палец рассыпавшиеся по подушке каштановые пряди, борясь с желанием прикоснуться к ней. Но всякий раз отдергивал руку, чтобы не потревожить такой редкий для нее теперь сон.

– Буря… буря… – вдруг зашептала Теона во сне и начала метаться по подушке. В спокойствие ее сна ворвался какой-то кошмар. Бон прижал девушку к себе, чтобы успокоить, но тишину утра нарушил настойчивый стук в дверь. Бон готов был проклясть того, кто стоял за ней. Теона заворочалась еще сильнее, и король прошептал ей:

– Спи, я сейчас их прогоню.

Он неохотно покинул теплую постель и, наспех натянув вчерашние черную рубаху и брюки, открыл дверь.

– О-о-о… – с хитрой улыбкой протянул Великий Белый, увидев короля в комнате Теоны. – Ну что ж, э-э-э… – Он явно не ожидал такого поворота, но все же, видимо вспомнив, зачем пришел, сказал: – Буди, пожалуйста, Белку, у вас новое задание. Здоровяк уже пошел собираться.

– Здоровяк? – переспросил Бон.

– Рыцарь ваш, бездоспешный.

– А, Виктор.

– Он. Та-а-ак… – снова о чем-то задумавшись, Валентин мялся у порога. – Раз уж так повернулось, пусть все будет идеально. – Бон не понял, о чем говорит этот странный бог, но в янтарных глазах Валентина сверкнула довольная ухмылка. – Завтрак, пожалуйста, – сказал он куда-то в сторону.

Рядом с ними появился блестящий столик на колесиках с завтраком, накрытым на двоих. Бон немного занервничал, вспомнив, насколько живым был этот Дом, и ему стало ужасно неуютно, понимая, что все, кто в нем находился, были под неусыпным надзором этих синих стен. Ему отчаянно захотелось вернуться в Ириз, где стены были просто стенами, а окна и двери – просто стеклом и деревом и от них точно нельзя было ожидать никакого подвоха.

– Так можно попросить что угодно? – спросил Бон, отгоняя неловкость.

– Тебе нет, – вдруг строго ответил Валентин, – мы с Домом еще не уверены в серьезности твоих намерений.

Глаза бога просверлили Бона насквозь, и былая непринужденность испарилась.

– Но я… я же… – король опешил от неожиданности, – я сделал ей предложение…

Валентин молча продолжал сверлить его взглядом, а потом расхохотался:

– Да я пошутил, Бониций! Я думал, медаль самого серьезного принадлежит Орсону, но, кажется, ты наступаешь ему на пятки. – Бон выдохнул с облегчением. Ссориться с богом с самого утра в его планы не входило. – Через полчаса ждем вас в столовой.

– В столовой? Где это?

– Ты ж мой неместный! – закатил глаза Валентин. – Белка знает. И еще, Бониций Иолантий Освальд Третий, – Белый вдруг схватил его за воротник рубахи и притянул к себе, – если она не будет с тобой счастливой, ты пожалеешь.

Валентин резко ослабил хватку и, больше не добавив ни слова, сделал шаг назад, махнул плащом и исчез. Похоже, у этого покровителя рассвета на самом деле были не все дома. Проверив на всякий случай, нет ли больше кого-нибудь в коридоре, Бон закатил столик в комнату и обнаружил, что Теона уже сидела на кровати, завернувшись в одеяло. На ее лице играла смущенная улыбка.

– Доброе утро, – сказала она и зарделась румянцем.

– Доброе утро, – ответил Бон, тут же забыв свой странный разговор с Валентином. – О́ни, я… ты…

Но Теона улыбнулась так тепло, что стало понятно, что слова отныне им не нужны. Какая-то новая, еще более прочная связь родилась между ними этой ночью. Доверие тел смешалось с доверием душ и сердец. Бон не мог перестать смотреть на нее. Не мог перестать чувствовать запах жасмина, заполнивший комнату. Самый чарующий и прекрасный на свете, принадлежавший только ей.