Книга О чем кричат Вороны, страница 27 – Лера Сид

Гул в голове продолжается, пока я смотрю на разделяющую небо и морскую воду линию, чувство нереальности крепкой хваткой держит меня, не отпуская ни на секунду. Я – чужеродный предмет, существо, которого не должно было быть не только здесь, но и в это время и в этом мире. Я – скопление мыслей, чувств, воспоминаний и образов, рождающихся в моем сознании и умирающих вместе со мной.

Но кто я на самом деле?

Но кто я для этого мира, для этой вселенной, для людей? Еще один груз для общественного транспорта, в котором передвигаюсь. Подающая рука для птиц, которым отдаю хлеб. Живой кошелек с деньгами, что расплачивается с бариста за горячий стаканчик кофе. Творец для тех, кто желает увидеть свои фантазии, изображенные моей рукой. Груда костей для нашедших мои останки.

Но кто я для себя?

Я не знаю».

Возвращаясь мыслями обратно в реальность, Алиса тепло улыбнулась воспоминаниям, благодаря которым она и написала как текст, так и изображение перед ним. Давно, оказавшись перед морем наедине со стихией, она окунулась в размышления о собственной значимости и смысле существования в этом мире. Но прийти к какому-то ответу так и не смогла. Единственная мысль, которая успокаивала на время, – это осознание того, что она не одинока в своем непонимании.

Переведя взгляд на экран монитора, невольно удивилась, заметив перед собой изображение светловолосой девушки в программе для рисования. Она сильнее сжала стилус, который все это время держала в пальцах, и выдохнула. Алиса сразу узнала это лицо с мягкими чертами, пухлыми губами и округлым лицом. Голубые глаза девушки, погибшей у подъезда ее собственного дома, смотрели на нее с каким-то невысказанным упреком, отчего она ощутила в груди неприятное покалывание. Художница создала несколько слоев и изобразила на фоне синюю морскую гладь и пасмурное небо, роняющее капли не только на песок, но еще и на голову и плечи девушки.

Прорисовывая детали, Алиса почувствовала, как ее постепенно начинает клонить в сон. Дремота легким движением невесомой вуали прикоснулась к глазам и затылку, забирая ее из этой реальности в другую. Сквозь полуопущенные ресницы и затуманенный взгляд Алиса различила капли на лице нарисованной погибшей блондинки. Сначала она подумала, что это дождь ласкает округлые черты Татьяны, изображенной на холсте, но вскоре на фоне серого неба и светлой головы стали проступать алые пятна, превращающиеся в струйки крови, стекающие по лицу.

Внезапный женский крик заставил Алису вздрогнуть всем телом и подпрыгнуть на месте, со стилусом в руках так, что на экране появилась красная линия, прочертившая мокрый мазок по страдающему лицу погибшей девушки. Поморгав, художница еще раз всмотрелась в получившееся изображение. Удалив парой кнопок некрасивый мазок, Алиса заметила блестящие от слез глаза Татьяны, ее соседки, погибшей от рук неизвестного у подъезда ее же дома. И кровоточащую рану на голове, которую дождь разбавлял каплями, стекающими по лицу, выражающему страдание, недоумение и осуждение одновременно.

Алиса отдалила изображение и оценивающе вгляделась в него. Не как автор, а как критик. И поняла, что так эта мрачная картина выглядит реалистичнее, передавая настроение как самой девушки, так и художника, ее изобразившего. Сохранив работу, встала из-за стола, потянулась и заметила, что прошло четыре часа.