Книга О чем кричат Вороны, страница 79 – Лера Сид

Он не считал себя убийцей или тем более серийным маньяком. Глупые, совершенно лишенные чувства самосохранения существа всегда придумывают и оставляют лазейки для следствия, давая им подсказки, способствующие их поимке. Он не относится к этому сброду. Ему незачем вести себя необдуманно, играя с теми, кто может его поймать. Как настоящий Бог, он будет тихо выполнять свое предназначение. «И если ваш Бог действительно существует, – с улыбкой думает человек, вставая из-за стола, беря ключи и направляясь о входной двери, – пускай он накажет меня со всей своей божественной строгостью».

I

Комок противоречивых эмоций, мыслей и ощущений становился все чернее и глубже, пока не проделал дыру, оставив кровоточащую рану в груди. Алисе было трудно дышать. Она лежала с открытым ртом и не могла сделать вдох. Все снова ужасно. Она снова беспомощная одинокая девочка, оставленная всеми. Никому нет дела до ее состояния. Никто ее не поймет.

Алиса попыталась вдохнуть. Перед внутренним взором, размытым из-за застывшей в глазах пелены слез, то появлялось, то исчезало лицо ее психотерапевта. Он двигал губами, говорил что-то, но девушка не слышала, хотя ей хотелось бы впустить его голос в свое сознание. Мягкий, успокаивающий, спокойный голос человека, который знает, как проникнуть в самое сердце.

Его обтянутая серой водолазкой грудь приподнимается, когда он делает вдох, демонстрируя Алисе, как правильно дышать. Она пытается повторить за ним. Но издает только хриплый стон, выдавливая из легких остатки воздуха. Плечи начинают мелко трястись. Там, где только что была рана от прожигающих сердце эмоций, – сейчас темнота и сырость.

Алиса ощущает пустоту в груди. Давно забытую, прежде оставленную, как и она сама, но все такую же родную. Она задыхается. Видит перед глазами лицо единственного человека, который может помочь, может вырвать из этой пустоты, заполнить голову мыслями, а сердце – чувствами. Лицо Николая Карнутина.

Он наклоняет голову так, что несколько черных волос падает ему на глаза. Вновь открывает рот, и Алиса протягивает руку, желая коснуться его красивого лица. Но психотерапевт отступает, словно не хочет этого прикосновения, словно напоминает о том, как далеко они друг от друга и какие между ними должны быть отношения. И этим жестом он заполняет пустоту внутри нее чувствами, мыслями и ощущениями. Девушка делает невольный вдох – глубокий, хриплый, мокрый – и тут же закашливается, вскочив на ноги.

Постепенно дыхание приходит в норму. Она вытирает мокрое от слез лицо и вновь ложится на бок. Алиса не понимала, почему в последнее время так часто вспоминает психотерапевта, но где-то в глубине души радовалась этому. Его лицо, красивое, с правильными чертами, успокаивало одним своим видом. Ей было жаль, что она не услышала, что он говорил.

Но вдруг раздается звук. Девушка приподнимается на локтях и осматривается. Никого. Дверь, как и прежде, заперта. За окном сгущаются сумерки, и комната постепенно погружается в полумрак. Алиса настороженно прислушивается. Тишина.

Она опускает голову на сложенные руки и прикрывает глаза. Теперь пустота медленно окружает ее извне, вытягивая холодные щупальца из темнеющих углов комнаты к прутьям решетки. Они тянутся к ней с потолка, от дальней стены, дуновением сквозняка касаясь ступней и озябших ладоней. Но Алиса не видит это, только чувствует.