Книга Бессмертные Вороны, страница 102 – Лера Сид

– Как она?

– Плохо. Но уснула.

– Тебе бы самой отдохнуть, – сказал он с беспокойством в голосе.

– Не могу, – призналась Диана, неживым взглядом уставившись в пол. – Я не могу спать.

– Может, выпьешь снотворное?

– Оно не поможет от кошмаров.

Сердце кольнуло. Белый протянул руки, обнял сестру и осторожно прижал ее голову к груди. Она вцепилась пальцами в его рубашку, плечи мелко затряслись. Следом он услышал, как Диана тихо заплакала. Александр ласково погладил сестру по волосам. Ему хотелось как-то подбодрить ее, сказать что-то, обнадежить. Но слова не шли. Будущее без любимого и родного человека казалось непроглядным и одиноким. «Как раньше уже не будет, – подумал он, ощущая подступающие слезы. – Я должен сделать все от меня зависящее для них. Папа поступил бы так же». Это был тот единственный за последние дни момент слабости, когда Александр позволил себе заплакать.

Он посмотрел на гроб, перед тем как его закрыли и вынесли из дома. Тимур выглядел так, словно всего лишь спал. Но бледность его лица и неподвижная грудь напоминали, что это не так. Каждая минута пребывания рядом с телом умершего отца наносила режущий удар по внутреннему стержню его сына, который держался из последних сил.

Сейчас же, облаченный во все черное, он вел маму, которая едва переступала ногами, к месту захоронения. Людей пришло много: бывшие коллеги отца, соавторы его научных работ, бывшие студенты, друзья семьи и дальние родственники. Поприветствовав каждого, Белый молился, чтобы все закончилось как можно скорее.

Закрытый бархатный гроб показался из катафалка. Диана подошла к ним и взяла маму за руку. Та горько заплакала, увидев носильщиков. Она отвернулась к дочери и закрыла лицо свободной рукой. Сестра тоже не сдержала эмоций и всхлипнула.

Голова закружилась, но Александр заморгал и сжал кулаки, силясь не показать слабость. Приподнял подбородок и взглянул на голубое небо без единого облака. Как назло. В этот скорбный день природа жила, цвела и пахла. Все было как прежде: та же колючая зелень, то же нервирующее щебетание птиц, то же насмехающееся летнее небо, тот же удушливый воздух. Все как прежде, но только на первый взгляд. Белый ненавидел тот факт, что внешне почти ничего не изменилось. «Почти». И это крошечное, даже незаметное «почти» стало самой глубокой, все еще кровоточащей раной на его сердце.

Где-то со стороны церкви закричала ворона. Хлестко и громко. Этот звук отрезвил его. Крик подхватили еще несколько птиц. Александр нашел глазами серую ворону, что сидела на гранитном надгробии через дорогу. Она продолжала каркать, прижав крылья к телу. В тишине кладбища звучала симфония из жалостливых криков ворон и горестного плача скорбящих.

Белый почти не дышал и не сводил пристального взгляда с гроба, пока носильщики опускали его в свежую могилу. Он сделал шаг, взял горсть кладбищенской земли и вдохнул. Утренний июльский воздух заполнил его легкие, а представшая перед глазами картина отпечаталась в сознании навсегда. По традиции первую горсть бросает старший ребенок или супруга, но они с Дианой условились, что это сделает он. «Мама будет не в себе, – сказала она, когда они вышли из дома вслед за носильщиками. – Поэтому, пожалуйста, начни ты. А мы будем следом».

Горло сдавило. Сердце замедлило свой ход. Александр разжал кулак и услышал, как земля ударилась о крышку гроба. Он мысленно обратился к отцу: «Ты всегда будешь жить в наших сердцах. Спасибо за все. Я люблю тебя, папа».