Книга Тёмная порода, страница 102 – Ксения Крейцер

Сергос присел на крыльцо и обхватил голову руками. Не заметил, не уберёг, а теперь даже не мог ей помочь. Сидеть, ждать и надеяться, что Марис совершит чудо, – вот всё, что ему оставалось.

Из дома доносились литании ведьм. Круг начал ритуал.

Ведьмино зелье дурманило мгновенно.

Едва тёмный, остро пахнущий отвар коснулся языка, по телу Мариса побежали горячие волны. Они добирались до кончиков пальцев, останавливались, щекотали их и неслись обратно к голове, собираясь уже где-то в затылке пьянящим туманом. Если бы он раньше никогда не пробовал зелья Темноты, он бы, наверное, даже испугался такого быстрого эффекта.

Сейчас страха не было. Точнее, он был, но совсем другого толка. Всё, чего боялся Марис, так это то, что ничего не выйдет, и Альба умрёт.

Как умерла Мадера.

Она была ведьмой Круга, в который он попал, сбежав из цирка, и, вдобавок, эмпатом. Мадера освободила его от браслетов, она разглядела в нем Сновидца, она учила его и всегда была к нему по-матерински добра. Уже не молодая и не обладающая какой-то особенной красотой, она, тем не менее, была привлекательна, как и все эмпаты. И Марис испытывал к ней влечение, далёкое от сыновних чувств, хоть и не совсем это осознавал тогда.

Когда он рассказывал друзьям, что дар сновидения пропал у него в один день, он не лгал. Просто не договорил, как именно это произошло.

Мадеру задрал в лесу зверь. Когда ведьмы её нашли, она была при смерти. Им удалось залечить её раны, но удержать её душу от перехода мог только Сновидец.

И тогда Марис не смог. Дар покинул его именно в тот момент, когда был нужен больше всего. Зелье Темноты просто усыпило его сном, лишённым сновидений, и пути к Мадере он так и не нашёл.

Потом ведьмы говорили, что такое случается, что он был слишком юн и не готов, а время Мадеры пришло. Но успокоения эти речи ему не принесли. Ночью он ушёл из Круга. Снов он больше не видел.

А теперь зелье снова гнало тепло по его телу и туманило разум, поднимая из памяти давно забытое. Ведьмы встали в круг, приняв в него и Мариса, затянули свою заклинающую песню. Отсветы огня плясали по комнате, отражались на их лицах, скользили по коже Альбы, поблескивая в каплях выступившего пота. Сила, даваемая ведьмами, потекла в руки Мариса. Он почувствовал острое возбуждение, граничащее с вожделением.

Пора.

Марис дотронулся до лица Альбы, изрисованного синими узорами, погладил её по щеке тыльной стороной ладони, прижался лбом к её лбу. Его веки отяжелели, а по телу, наоборот, разлилась невероятная лёгкость.

Он шёл за Альбой.

* * *

Сизое марево обволакивало со всех сторон, ложилось на плечи, стелилось под ногами, проникало через ноздри, стремясь заполнить и растворить Мариса в себе. Кое-где туман пронизывали жемчужные всполохи, напомнившие ему о призрачной гианьей дороге. Кажется, он понял, что лежало за её границами.

Марис шагнул вперёд через клубящуюся мглу. Стало холодно, запахло грозой. Перед глазами развернулась серая каменистая пустыня. Устойчивые на вид камни оборачивались рыхлым песком, в котором вязли ноги, стоило на них ступить. Марис заставил себя посмотреть на свои ладони. Получилось. Он владел собой.

Обернулся. Туман исчез, за спиной была всё та же пустыня. У самого горизонта собиралась огромная грозовая туча, в ней то и дело сверкали молнии. Раскаты грома катились по пустыне. Это всё было очень похоже на сон, но было от него так же далеко, как он сам – от настоящей жизни.