Книга Мой Тёмный Амур, страница 13 – Алексей Гришин

Наконец становится почти тихо. Я в каком-то дальнем углу созданного Сатиром Панычем лабиринта. Здесь прохладно, воздух влажный и пахнет морем. Как будто если бы волшебный дым рассеялся, я увидела бы побережье. Я прислоняюсь спиной к стене и смотрю на единственный предмет, который тут есть: хрустальную люстру, подвески которой слабо позвякивают от свежего ветра с ароматом моря. Куда на этот раз Сатир Паныч растянул свой лабиринт? Неужели до самого залива?

Люстра тускло светит, хотя потолка, на котором она могла бы висеть, из-за сладкого магического дыма не видно, так же как и стен.

– Не обращайте на меня внимания, – раздается негромкий мужской голос. – Просто вышел подышать.

Я устало смотрю на какого-то высокого брюнета в черной полумаске. Его силуэт проявляется из дыма, но ко мне не приближается. Незнакомец останавливается шагах в пяти, спиной ко мне. В такой позе встают полюбоваться видом из окна, только вот никаких окон тут нет. Что он видит сквозь дым? Я прищуриваюсь, но не вижу там, куда направлен его взгляд, ровным счетом ничего. Уходить из-за того, что мое уединение нарушили, не хочется. Я слишком устала, а тут хотя бы тихо. Этому типу на меня, к счастью, наплевать.

За свою жизнь – по человеческим меркам довольно долгую – я не так уж часто испытываю нечто хотя бы похожее на сдержанное удовольствие от пребывания в чьей-то компании. С Авророй – да, но с другими редко. Я, как сказали бы люди, интроверт. Но сейчас это… забавное чувство, похожее на облегчение. У нас все любят вечеринки, надо же как-то развлекаться в нашу многовековую жизнь. Встретить кого-то, кто тоже забрался в дальний угол, чтобы его оставили в покое, – это… ново. Незнакомец разделяет мое одиночество, не нарушая его.

– Люблю воду, – сообщает незнакомец, будто и правда способен что-то разглядеть, хотя по всем правилам человеческой архитектуры за дымом должна быть стена. Впрочем, измерение Коммуналки поддается не физическим, а магическим законам. – Людям пришла отличная идея построить город, который будет пропитан ею насквозь.

– Они от этого не всегда в восторге, – замечаю я, хотя мне и самой нравится вода. – Как и от долгих зимних ночей.

– Таков налог этого города на красоту.

Он разворачивается ко мне, и я понимаю, что это один из наших, из амуров, вот только незнакомый. Высокий брюнет в черной полумаске, сквозь которую он холодно, недружелюбно взирает на меня. Острые скулы, четкая линия челюсти, которую подчеркивает скупой свет. Мгновением позже я обнаруживаю в его волосах седую прядь. Интересно, она настоящая или тоже элемент маскарада? Я пытаюсь сличить все эти детали с амурами, которых знаю, но увы.

– Вряд ли мы знакомы, – говорит он. – Я недавно в городе.

Я собираюсь представиться, но он качает головой. Мы удивительно легко понимаем намерения друг друга. По всей видимости, он тоже интроверт.

– Давайте без имен? В этом суть маскарада, да и вряд ли мы встретимся еще.

Когда живешь долго, мысль «мы больше не встретимся» успокаивает, поскольку обычно приходится жить бок о бок со всеми знакомыми сотни лет подряд. Похоже, незнакомец завтра вернется в свой Будапешт, Прагу или Мадрид. Амуры редко отлучаются из дома, потому что работа может возникнуть в любой момент. А Петербург последние триста лет является их негласной столицей. Говорят, сама Афродита зачастую живет именно здесь, но где-то там, в странах, где я не бывала, есть и другие сообщества.