Книга Мой Тёмный Амур, страница 7 – Алексей Гришин

Так вот, уже несколько веков ходят слухи, что есть некий темный, который соблазняет девушек-амуров, целует их и исчезает без следа, а те через тринадцать дней умирают. Наши пробовали расследовать это дело, строили теории, кто из амуров может оказаться темным, но ничего не вышло. Если кто-то из амуров пропадал, тут же начинались разговорчики про темного. Я старалась их не слушать. Зачем сеять панику?

Глядя на Лео, я пожимаю плечами. Самира могла отправиться в кругосветку, уйти в запой, да что угодно. Прикусываю язык, лишь бы не ляпнуть, что самого Лео регулярно подозревали в том, что он и есть темный. Но я никогда в это не верила. Лео – безобидный любитель повеселиться. С трудом представляю себе, чтобы он жестоко и цинично довел коллегу до смерти. Для этого надо быть безжалостной, холодной тварью.

– На всякий случай будь осторожна, – просит Лео.

– Конечно, папочка.

Он игриво вскидывает брови, вкладывая в мою шутку сексуальный подтекст, без которого ему не живется, но я вижу: глаза у него по-прежнему встревоженные.

Мы прощаемся, и я провожаю взглядом его спину в белоснежной летней рубашке.

Со вздохом поворачиваюсь к каменному Нептуну, изо рта которого в фонтан уже двести лет льется вода.

– Что смотришь? – ворчу я.

Каменный Нептун помалкивает и делает вид, будто он просто статуя.

* * *

Под летним солнцем наша улочка смотрится обшарпанной и тихой. Но когда я захожу в Коммуналку, по привычке убедившись, что никто из смертных не обращает на меня внимания, становится ясно: тут что-то случилось. Утром, когда я покидала Коммуналку, все было мирно и сонно. Бродили суккубы в шелковых халатах, сладко зевая после удачной ночи, храпели паны с нимфами под боком. Сатир Паныч, который управляет нашим домом сколько я себя помню (в те времена его называли не Коммуналкой, а Ассамблеей), дремал в своем кресле, обняв гитару. А теперь обитатели резко оживились. Существа всех мастей носятся туда-сюда, в руках одежда, бутылки и украшения. Особенно перевозбужденными выглядят нимфы, но у них что-нибудь узнавать бесполезно – они болтливые, как сороки, пока до сути дойдут, ночь наступит.

Я дожидаюсь, пока в коридоре появится кто-нибудь из наших, – это оказывается Брианна – и ловлю ее за рукав платья, оглушительно пахнущего цветами сирени. Не духами, а в буквальном смысле сиренью. Говорят, Брианна, одна из прекраснейших древних амуров, когда-то получила в подарок от Аполлона способность забирать душу любого цветка и его аромат, напитывать им свои роскошные черные волосы и белоснежную кожу. В комнате Брианны всегда стоят живые цветы, и по утрам она придирчиво выбирает, чем хочет пахнуть сегодня. Все три века, что мы знакомы, она жалуется, что в Петербурге растут цены на букеты. Мне хочется ответить, что, возможно, просто не стоит покупать ландыши в январе и выискивать яблоневый цвет осенью, когда сады ломятся от яблок.

– Что происходит? – спрашиваю я, стараясь не слишком глубоко вдыхать одуряюще сладкий аромат сирени.

– Лира, вечно ты все пропускаешь! Та скандальная кариатида расколдовалась, мы днем узнали. Сегодня в честь этого вечеринка, которая превзойдет все, что были у нас в этом году!

Я со стоном закрываю руками лицо. У нашей Коммуналки есть особенность, которая мне совсем не по душе: тут устраивают самые угарные вечеринки города. Здесь собираются атланты, кариатиды, ундины и сильфиды, которые в обычной жизни существуют в облике петербургских статуй, а также другие существа, которые тоже прикидываются каменными. Кстати, в городе их полно. А вы думали, почему тут так много статуй? Когда-то многим существам пришло в голову, что жить в здешнем холодном климате куда дешевле, если спать в каменном облике, и принялись нашептывать художникам и архитекторам секреты древних скульпторов. И статуи получились превосходные, и плата за пребывание в их облике нулевая.