Книга Нити судьбы. Дорога жизни 3, страница 31 – Эмили Ли

— Данхне Лим, — поприветствовала его танэри.

Не тот голос. Не та танэри. Незаживающая рана на сердце снова стала кровить. Слеза сорвалась и оставила на щеке влажную дорожку. Чонсок закрыл за собой дверь, отправился дальше по коридору и лишь потом небрежным жестом разрешил танэри выпрямиться и отправиться следом. Сейчас, когда она не могла видеть его лицо, он быстро смахнул след недопустимой слабости. Как бы ни было велико его горе, он всё ещё был данхне, и никому не позволено видеть его таким.

Повелитель ничем не выдал своих эмоций от первого появления сына на людях. Глаза же Императрицы зажглись огнем одобрения. Чинжду смерила его немного злым и предупреждающим взглядом. Конечно, сегодня на мероприятии присутствовали гости из Криптоса, важной для Азуриана страны. Чинджу надеялась сблизиться со старшим сыном действующего правящего дома и рассчитывала, что столь сильный союз позволит ей править вместо брата.

Слабая ирония пробилась сквозь толщу безразличия ко всему происходящему, уголок рта Чонсока дрогнул, зарождая ухмылку. Отец скорее спалит империю дотла, чем позволит чужому человеку править его страной, тем более если этот человек будет из Криптоса, а в силу и навыки собственной дочери Повелитель никогда не верил. Он видел, что вместе с амбициями и жаждой власти дочь несет в себе хаос взбалмошности и несдержанности. В этом с ним Чонсок был согласен.

Жившее всегда внутри чувство вины несмело проклюнулось, напоминая о собственном предательстве. Ведь так и было. Он предал. Он бросил свою семью, свою страну. За что и поплатился. Смерть Тэруми была его карой и виной. Если бы он сдержался, если бы не сблизился с ней, то она бы была жива и стояла сейчас, охраняла его. Глаза нашли его новую охранницу и замерли. В груди стало тесно. Она никогда не сравнится с его Руми. Подделка…

Вечер начался.

Он с отстраненным удивлением, словно со стороны, наблюдал за собой. Он улыбался, когда нужно было, смеялся, когда требовалось, поддерживал беседы и вежливо кивал, если требовалось слушать и показывать заинтересованность. Официальная часть прошла легче, чем он мог предположить. И вроде всё было, как раньше. Внешне. А внутри было пусто. Его маленькая ложь самому себе не сработала. Живым он себя так и не смог почувствовать.

Музыканты оповестили о начале танцев. Первый танец Чонсок раньше всегда дарил сестре. Но сегодня он не нашел в себе сил подойти к ней. Императрица догадалась о возникшей слабости сына и спасла от возможных пересудов: она подарила ему сдержанную улыбку и согласно кивнула.

Чонсок увлек мать за собой, набрасывая на лицо маску доброжелательности и тепла, при этом всем телом ощущая ледяную и непреодолимую пропасть между ними.

— Я рада, что ты решил вспомнить о своем долге, — с улыбкой, едва слышно проговорила Императрица, при этом бросая обжигающий холодом взгляд на сына.

Чонсок решил не отвечать. Его выдержка и так подвергалась испытанию, он не был уверен, что разговор с матерью ему будет по силам. Императрица снова уловила тонкую грань неустойчивого морального состояния сына и больше беседу не возобновляла.

Когда началась новая мелодия, Чонсок сменил партнершу. Одна из дочерей правящего дома Криптоса послушно скользнула в его объятия. Девушка была юна, прекрасна и нежна. Она походила на прелестный дивный цветок. По настороженности и вместе с тем робости, сквозившей в каждом движении юной особы, Чонсок понял, что такой выход в свет вне привычного дома для принцессы был впервые. Обидеть её невнимательностью не хотелось: успеет она ещё разочароваться во всём и всех.