Книга Нити судьбы. Дорога жизни 2, страница 137 – Эмили Ли

– Про Лариона знают все, про Маримэль первый раз слышу, – произнес Фенрис.

– Естественно. Влияние ведьмы было стерто из истории, просто не так тщательно. Упоминание об их любви можно встретить лишь в балладах, и то с измененными именами.

«Я же говорил. Любовные романы». – Это выражало сейчас лицо Фенриса. Лукас не обратил на его насмешку внимание и продолжил:

– После восстания и Великого раскола началось новая эра. Инквизиция ещё больше ужесточила контроль над оставшимися на этой стороне магами. Тогда же и начали стирать память юным магам, убивать их родителей, чтобы в жизни мага ничего не осталось, кроме Башни и Инквизиции. А чтобы не повторилась история с Маримэль и Ларионом, все ведьмы подлежали уничтожению. Конечно, запретный плод сладок, да и не всех ведьм возможно поймать, поэтому для магов придумали легенды про потерю разума возле неё, а для простых смертных – легенду о том, что ведьма – истинное зло и разносчик скверны, что все монстры, населяющие королевство – это результат их колдовства. Люди охотно поверили – всегда должен быть кто-то виноват.

– Это… – тихо произнесла Лайя и умолкла. Она не могла выразить словами свои эмоции от услышанного.

– Со временем людей, которые лично знали Лариона и Маримэль не осталось, а правда уже давно была заменена на удобную, маги перестали стремиться к свободе, полностью принимая свою судьбу, как должное, а ведьмы привыкли прятаться и скрываться, опасаясь за свою жизнь, – подытожил с грустью в голосе Лукас.

– Ведьмы и маги притягиваются друг к другу, словно созданы, как одно целое, – произнесла вдруг Лайя, вспоминая те слова матери, и подняла взгляд на Фенриса. – Мои родители, у них так было. И я только сейчас это поняла.

– Твой отец маг? – встрепенулся Лукас. – Может, его ещё и Ролен звали?

– Ролен, – удивилась Лайя. – Откуда ты знаешь?

– Я не знал, лишь надеялся. Ролен был единственный в прошлом сбежавший маг, по крайней мере за последние десятилетия, которого так и не смогли найти. Так рассказывал отец.

– Откуда Грегори это знает? – вдруг вышел из себя Фенрис.

– Изучал архивы, читал старые рапорты, искал информацию об ищейках, которые выходили из-под контроля и пропадали. Искал причины, а заодно и способы покинуть Башню…

Голову Фенриса пронзила сильная боль. Он прижал к вискам ладони и с силой надавил, пытаясь остановить это. В ушах зазвенело. Он зажмурился и согнулся, не справляясь с болью. В голове закружились обрывки лиц и воспоминаний, мест и событий, которые он не помнил ранее. Всё смешивалось в мутный, болезненный, бесполезный раствор прошлого, которого ему не расшифровать.

Лайя подскочила к нему, приложила ладони к его рукам и зашептала исцеляющее заклинание. Приятное тепло стало разливаться, унося волнами боль, заменяя восхитительным чувством пустоты. Бессвязные обрывки памяти окончательно ушли, принося покой. Но покой недолго царил в его душе, вернулась правда.

– Ты знала и молчала про нашу связь? – спросил он, когда снова смог говорить.

– Фенрис, последний раз, когда я видела ковен в сборе, мне было пять, а родителей – в семь. Некому мне было рассказать такое. Мама мне книг даже по заклинаниям не оставила, а сама я ничего не искала, я – не Лукас. Всё, что я умела, это только подсмотренное в далеком детстве. Первые мои настоящие книги по колдовству мне принес ты. Так откуда мне было знать?