Книга Нити судьбы. По ту сторону барьера 3, страница 68 – Эмили Ли

Память сыграла с ним. Лицо обожгло болью, как и тогда. Он коснулся шрама рукой, зажимая половину лица. Сейчас он мог это сделать, тогда такой возможности не было.

Смахнуть кровь, чтобы не мешала, чтобы видеть врага.

Металлический привкус собственной крови, которая стекала с рассеченной щеки ему в рот, чувствовал сейчас. Тогда это было неважно.

Фенрис качнул головой, словно таким жестом мог прогнать картинки у себя в памяти, и обошел алтарь вокруг, замирая и понимая, что ему придется это сделать. Придется увидеть тело Маримэль. Он обернулся. Оно всё ещё было там и смотрело на него пустыми глазницами. Вот только Фенрис не видел черепа, на него смотрело её искаженное злостью лицо. Последние секунды жизни Маримэль были отравлены пониманием того, что она умрет раньше, чем успеет отомстить. Ненависть была её финалом.

Он не жалел о произошедшем тогда – у него не было выбора… Так почему сейчас так больно? А ведь он любил её. Она была его идеалом. Она и родители – самые важные в его жизни эльфы. К черту… Это было давно и не имеет смысла. Нужно просто сделать то, что должно.

Фенрис присел рядом и едва коснулся кости Маримэль. Под воздействием его магии останки некогда хрупкой и такой прекрасной эльфийки покрылись инеем, а затем и вовсе стали ослепительно-белыми. Память подбросила ему слова для упокоения потерянной души. Он прошептал их, а потом сжал руку в кулак. Обледенелые кости треснули, запуская по всем останкам цепочку, а затем осыпались на пол мельчайшей ледяной пылью.

Эта часть жизни снова спряталась под толстым слоем льда, которая теперь не только его стихия, но и его опора. Находиться здесь больше было незачем. Он не стал обходить помещение и гасить факелы. В памяти вдруг возникло нужное заклинание. Фенрис лишь направил свою волю и мысленно повторил его. Мрак обнял последнее пристанище Верховной ведьмы Маримэль. Рука коснулась фрески, дверь с грохотом встала на место.

Он глубоко вздохнул, собираясь с силами. Азуры и Лайя стояли в коридоре и ждали его. Он понимал, что, наверное, нужно им объяснить, что это за комната и чьи там останки, но не находил в себе сил. Потом. Когда-нибудь. Если захочет.

– Идем, – спокойным голосом сказал он, поворачивая назад, чтобы вернуться к нужной развилке.

Лайя вдруг подошла и тесно прижалась к его спине, руками обвивая талию и не давая отстраниться. Он собирался сказать, что с ним всё в порядке, как его плечо сжали чьи-то сильные пальцы. Фенрис обернулся и наткнулся на серьезные карие глаза воина. В них застыло понимание и сочувствие. Во второе плечо уткнулся лоб Тэруми, а её пальцы сжали предплечье. Как и у Чонсока, прикосновение было сильным. Словно она хотела передать через это часть себя, поделиться силой.

Их поддержка снова всколыхнула раны, которые он похоронил у себя в душе под слоем льда. Непрошенный ком подобрался к горлу – Фенрис уставился в пол, стараясь удержать подступившие слезы. Слезы, которые он не мог позволить себе тогда, мальчишкой. Ведь в тот миг у него не было родных, которые бы обняли его и поддержали. В тот миг не было. Зато есть сейчас. Его семья. Стало трудно дышать, слеза всё же сорвалась с ресниц. Лайя, почувствовав его взволнованное дыхание, лишь крепче прижала к себе, а руки азуров сильнее сдавили плечи, напоминая ему, что он сейчас здесь, рядом с ними, а не где-то там в прошлом, которого больше нет.