Книга Песнопение бога, страница 94 – Рина Харос

Но когда понимание пришло, стало поздно. Сам Олимп восстал против богов, мойры, что спали десятки лет, пробуждались всего на несколько минут и использовали свою магию против отступников. Темное облако, откуда слетали молнии, остановилось над головами олимпийцев, одарив каждого проклятыми водами. Влага омывала тела богов, вымывая и без того жалкие крохи магии.

Гера сильнее прижалась к Зевсу, который вскинул голову и подставил лицо под дождь. Сегодня он не умрет. Чувствовал это. Смерть ждала, когда останется лишь он один и будет умолять даровать освобождение, даровать погибель. Зевс и Гера погибнут вместе в знак вечной любви.

Зевс крепко зажмурился, когда вспышка молнии ослепила Олимп. Гера вскрикнула, и бог почувствовал прохладу в том месте, где была рука возлюбленной. Он поблагодарил мойр и, распахнув глаза, посмотрел на бездыханное тело Аида – рот открыт в ужасе, руки и ноги выгнуты под жутким углом, ребра торчали сквозь белоснежные одеяния, окрашивая ткань в алый цвет. Тонкая золотистая нить судьбы бога устремилась вверх, в Забвение. Кто-то кричал, кто-то плакал в объятиях брата или сестры, кто-то молча наблюдал за всем со стороны и мотал головой, не веря в происходящее.

Лишь когда все звуки стихли, а грозовая туча распалась на множество белоснежных облаков, боги как один разглядели тело брата, в котором еще осталась крупица магии. Зевс отвернулся, пытаясь скрыть отвращение: его братья и сестры, подобно стае голодных гиен, набросились на тело Аида и стали пожирать плоть в попытках впитать крохи силы того, кто некогда был могущественным правителем подземного царства.

Их осталось девять. Один за другим они все канут в Забвение, оставив после себя лишь хаос и разрушения. И теплилась лишь одна надежда в душе Зевса – Бальтаза́р, в руках которого оказалась судьба самого Олимпа.

Алте́на, к удивлению, отказалась от моей помощи в подготовке к балу. На уговоры она лишь отмахивалась и говорила, что сама сможет расчесать локоны и надеть платье. Мне только оставалось в недоумении покинуть подругу и вернуться в свою комнату.

Прошло без малого час, когда мои сборы подошли к концу. Крутясь перед зеркалом, собирая волосы назад и скрепляя их заколкой, я не стеснялась показать свое изуродованное шрамами тело. Белоснежное платье с разрезами по бокам змейкой обвивалось вокруг шеи, перехлестывая ткань на груди. Я подвела глаза углем, губы – алой помадой из сока вишни, подмигнув собственному отражению в зеркале. Кожу приятно покалывало от магии, которая становилась с каждым днем все сильнее. Контролировать огонь в полной мере я не могла, но магия дриады усиливалась, заглушая бушующее пламя. Бывало, проходя мимо сада, разросшегося вокруг дворца, проводила пальцами по бутонам растений, наблюдая за тем, как те тянулись навстречу, распускаясь. И сейчас сквозь распахнутое настежь окно не смогла сдержать порыва и взрастила небольшой цветок – «драконий глаз». Он ценился на других континентах благодаря своему соку, из которого делали эликсиры, замедляющие старение. Зачастую можно было встретить даму преклонного возраста, на лице которой не было ни единой морщинки, а щеки покрывал девичий румянец. Браконьеры с других континентов повадились без спроса собирать урожаи подобных магических цветов, даже не зная, что флора и фауна тесно связаны с Аванти́ном и погибают вне этих земель без специальной магии дриад.