Книга Плач смерти, страница 10 – Рина Харос

– Девятая история еще не дописана, мой мальчик.

– Кем? Кем не дописана, Джойс?

– Самой жизнью.

20-й год правления эры Драконов

Мулцибе́р

– Вставай и продолжай сражаться! Я не потерплю слабости! Вставай! Ты можешь больше! – Резкий удар по спине волной боли прокатился по телу.

Кентавр, нервно цокая копытом, держал в руках деревянное копье с железным наконечником. Он принялся подходить ко мне, аккуратно ступая по кругу и прокручивая в руках оружие. Ярко выраженный квадратный подбородок, серые миндалевидные глаза, нос с горбинкой, который в потасовках и драках разбивали несколько раз, густая борода, доходившая до груди. Ноги и часть туловища покрывала шерсть дымчатого оттенка.

Очередной удар. Очередная волна боли. Вскрикнув, я рухнул на землю и вцепился дрожащими пальцами в траву с такой силой, что вырвал ее с корнем.

– Ты никчемный слабак. Посмотри на себя. Имея силу, могущество, магию, ты уничтожаешь себя изнутри. Ребенок, брошенный родителями. Дьявол, потерявший себя, – в голосе кентавра сквозило презрение, но я знал, что это все лишь уловка. Чудовище пыталось потянуть за те нити, которые я давно похоронил глубоко в душе. – Вставай, ничтожество, и продолжай бой.

– Заткнись, – тихо прорычал я, чувствуя, как магия обволакивает тело, застилая глаза алой пеленой.

– Повтори.

Я вскинул голову вверх, ехидно улыбнулся и провел языком по выступающим клыкам. Магия, пробудившись, бурлила по венам, напитывая тело силой.

– Я велел тебе заткнуться, Ци́ллар.

Улыбка кентавра, похожая на оскал, стала еще шире. Вскинув копье вверх, он провернул его, перекидывая из одной ладони в другую. С гулом ударив основанием по земле, Ци́ллар провел большим мохнатым пальцем по шее, показывая тем самым, что скоро мне наступит конец. Поднявшись с земли, я крепко сжал кулаки, собирая магию, чтобы нанести удар. Ее сила струилась по мне, расползаясь темно-алой сеткой вен по коже.

Я провел в воздухе рукой, образуя магией подобие меча, который плавно опустился в свободную ладонь. Резанув острием по запястью, почувствовал, как теплая жидкость стекла по коже. Удерживая меч, большим пальцем провел по ране и нарисовал на лбу узор, напоминающий чашу.

Магия на крови. Один из многих усилителей магии, подвластных дьяволу. Если ты используешь свою кровь, то множишь мощь, если врага – то забираешь часть дара себе. Теперь я мог искажать звуки, заставлять слышать чужие голоса, проникать в разум, подчинять своей воле. Мог узнавать все страхи, тайные желания и вожделения каждого, стоило только прикоснуться к собеседнику. Поначалу, когда только начинал использовать магию на крови, силы, которые она даровала, быстро исчезали. Но чем больше жертвовал собой, тем глубже она укоренялась в моей магии.

– Наконец-то ты вернулся, хиляк.

Ци́ллар подорвался и, выставив острие вперед, помчался на меня, яростно цокая копытами по земле, от ударов в разные стороны летели клочки травы. Я стоял со скучающим видом, оперевшись о меч и согнув одну ногу в колене. Когда острие копья оказалось в опасной близости от моего сердца, распахнул крылья и взмыл вверх за несколько секунд до того, как разъяренный кентавр промчался там, где прежде стоял я. Приземлившись за его спиной, материализовал рядом с собой огромного дымчатого волка, который на самом деле был вурхэ́нгсоном. В истинном обличье они практически не отличаются от человеческого трупа. После вскрытия могилы на лице нежити возникает румянец, а лицо становится здоровым. Кожные покровы приобретают нехарактерный оттенок. Живые мертвецы часто имеют пухлые черты лица, отросшие волосы. Восстать из могил могли только оборотни – те, кто принимал облик животного или птицы. Они боятся солнечного света, боярышника и освященных вещей. Только это был не обычный вурхэ́нгсон, а мертвец, связанный со мной клятвой крови. Я нашел его умирающим среди старых пней, где чудовище доживало последние минуты. Его дрожащие руки пытались вытащить кол, торчащий из сердца. Такой слуга вполне мог пригодиться, и я, недолго думая, предложил без пяти минут мертвецу сделку. Его душа, проклятая темная сущность, так хотела жить, что он принял условия. Жизнь вурхэ́нгсона теперь была в моих руках. Погибну я, погибнет и он. Его же смерть не лишит меня ничего.