Книга Плач смерти, страница 106 – Рина Харос

– Почему ты так хочешь спасти его, когда он не желает быть спасенным? – шепот Высшей раздался около уха.

– Потому что не смогла спасти своего ребенка. Должна… Я не могу встретиться со своим сыном там, на небесах, и сказать, что не справилась, не смогла. Он наблюдает за мной и ждет, когда приду к нему.

– Ты хочешь сделать это в память о сыне?

Ком стоял в горле, лишая возможности произнести хоть слово. В ответ я лишь кивнула, едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания.

– Джойс, ты должна знать, что я всегда буду на твоей стороне, но готова ли ты пойти на такой опасный шаг, зная, что и твой путь может закончиться так скоро?

Я подняла заплаканные глаза и, едва заметно кивнув, прильнула щекой к ладони Высшей, которая в невесомом прикосновении дотронулась до лица. Мы обе не могли разобрать, где заканчивались слезы, а где начинался дождь. Ве́дас, стоя чуть поодаль, с болью смотрел на нас, обнявшихся. Я чувствовала, как джинн проживает эту боль как свою, но сдержанность и отчужденность не позволяли открыто выразить чувства.

Наши тела промокли, и мы разомкнули объятия. С сестрой не нужны были слова – мы научились понимать друг друга без них. Глаза служили проводниками душ, с помощью которых разделяли всю боль и радость.

Алке́ста. Такая родная и такая далекая, она стояла передо мной, будто и не было этих лет, что разделяли нас.

– Мы поможем тебе, – нарушив тишину, произнесла Высшая и коснулась прохладными губами моего лба. Я почувствовала, как покой и умиротворение уютным одеялом укрывают мой разум от невзгод и печали. Алке́ста пристально посмотрела, задавая немой вопрос: «Готова ли ты загадать свое единственное желание?» Хотя разум был спокоен, тело дрожало не то от страха, не то от предвкушения. В ответ кивнула и медленно начала закатывать рукава промокшего плаща. Я больше не плакала. Разум очистился от эмоций, которые отравляли душу, позволяя вдохнуть полной грудью.

Алке́ста и Ве́дас наблюдали за каждым моим движением, будто ждали, что передумаю. Но я упорно продолжала закатывать рукава до локтя. Протянув ладонь, кивнула и поджала губы, наблюдая за тем, как Высший, проведя ладонью в воздухе, произносил слова заклинания. Нарисовав треугольник и резко его перечеркнув, джинн подхватил кинжал, который поблескивал в лунном свете.

– Я начну, – негромко произнес Ве́дас, но даже сквозь дождь я услышала его голос.

Вспоров кожу на ладони, он передал кинжал Алке́сте, повторившей жест, и та, замешкавшись, протянула оружие рукоятью вперед. В ее глазах стояла мольба. Отмахнувшись от сомнений, зарождающихся в душе, я выхватила кинжал и провела острием по запястью, почувствовав, как кровь начала скапливаться в ладони. Ветер, ворвавшись на поляну, подобно смерчу, вырывал кустарники с корнями и отбрасывал их в сторону, будто те были лишь тростинками, мешающимися под ногами. Стихия брала власть над всем живым, окутывая наши тела магическим щитом. Ве́дас протянул окровавленную ладонь, Алке́ста повторила его жест. Я обхватила их истерзанную плоть своей, соединяя кровь.

– Я принимаю силу, дарованную Высшими. Покуда магия их множится, подобно необузданной буре, выражаю свою последнюю волю, которая исполнится с моим последним вздохом. Бог смерти, ставший Забвением, пристанищем для погубленных душ, даруй Мулцибе́ру, демону, чья душа расколота на множество осколков, ту, которая возродит любовь и преданность, радость и счастье. Даруй ему надежду. Воссоздай из пепла ту, что займет его мысли и сердце, станет единственным пристанищем. Воссоздай ту, что сможет обуздать ураган тоски, который бушует в душе Мулцибе́ра. Своим единственным желанием нарекаю себя на вечную службу тебе по ту сторону Забвения. Своим желанием я нарекаю себя пойти на зов Смерти, когда та придет.