Книга Плач смерти, страница 47 – Рина Харос

Жители деревни закричали. Время для меня словно замедлилось – фигуры сновали туда-сюда, Алке́ста сидела рядом и что-то щебетала, Ве́дас выслушивал жителей – кто-то плакал, кто-то активно жестикулировал, но ясно было одно: Священное дерево не погибает, не болеет, не ломается. Его уничтожают.

Я видел косые взгляды в мою сторону. Они все считали, что я проклял святыню, отравил своей магией, но никто открыто не выступал. Алке́ста помогла встать и вытерла тыльной стороной ладони засохшую кровь с моего лица.

Это был не сон, не видение.

Я часто задышал, стараясь унять мысли. Расправив крылья, я из последних сил оттолкнулся от земли и взмыл в воздух.

29-й год правления эры Дракона

Касандра

Прошел год с той встречи в таинственной пещере. Из раза в раз пыталась понять, что это было – мастерски воссозданная иллюзия, посланная, чтобы я приняла свое безумство, или правда, которую должна осмыслить и перенять с нее какой-то урок, что поможет в будущем.

– Я сильная, я не сумасшедшая, – произнесла шепотом в темноту, всматриваясь в зеркало, где приветствовала мгла. Моя магия подсвечивала его слабым отблеском. В комнате никого не было, хижину выделили специально для меня, чтобы могла побыть наедине со своими мыслями в тишине. Я не помнила, кем являюсь, не знала, откуда родом и есть ли где-то там, за дальними горизонтами, кто-то, кому была дорога. Когда только попала в поселение, меня осмотрели и сказали, что на вид и по физическим данным не больше двадцати лет. И вот сейчас, сидя на кровати и обхватив ноги руками, не понимала, как пробежали прожитые в поселении три года.

Огромное зеркало, стоявшее в углу комнаты, служило единственным собеседником, – я не могла уснуть ночью и часто вставала возле него и разговаривала сама с собой, чтобы унять страх, поднимающийся каждый раз с закатом солнца. Хотелось убежать и отправиться на поиски ответов на все вопросы. Я ловила косые взгляды, наблюдала за тем, как перешептывались Злата и Джойс. В глазах женщин таилась жалость, отчего еще больше становилось не по себе.

Я делала все, чего ждали и хотели, – пробудила дар, училась его контролировать и направлять на благо поселения. Поначалу сила никак не проявлялась, но меня всячески пытались поддержать, отчего я злилась еще сильнее. В словах сквозила жалость, а я не хотела выглядеть в сердцах других ничтожной феей. Попросила сестру Йенса потренироваться со мной, та согласилась. Я продолжала всматриваться в темноту, предавшись воспоминаниям.

Солнце стояло высоко в зените, его лучи нещадно жгли мою бледную кожу, оставляя красные ожоги. Вооружившись деревянным кинжалом, неумело прокрутила его в руках и чуть не уронила, что вызвало волну смешков на поляне. Все жители поселения решили посмотреть на поединок, но вместо поддержки я слышала лишь многозначительные перешептывания. Краем глаза заметила, как одна дриада передала другой золотую монету, и, встретившись со мной взглядом, ехидно улыбнулась, чуть приподняв бровь. Они делали ставки на то, что я проиграю. В подтверждение мыслей почувствовала, как трава, вытянувшись, обхватила мою лодыжку, стараясь повалить на землю. Я пыталась прорубить ее кинжалом, что было равносильно тому, что прорубить металл иглой. Все, что делала сейчас, было бессмысленно – это понимал каждый, все пытались доказать, что я слаба, что ничего из себя не представляю.