Книга Пепел жизни, страница 158 – Рина Харос

Похоть пару мгновений раздумывал, а затем кивнул и улыбнулся – так просто, так легко. Он одним движением вырвал свое сердце и направился в сторону Мулцибера, который был едва жив. Даже находясь на грани смерти, он продолжал удерживать в своих объятиях возлюбленную, подпитывая собственными силами. Похоть, присев на колени перед Высшим, перевернул его на спину и провел по губам пульсирующим смоляным сердцем, со сосредоточенным лицом наблюдая за тем, чтобы алая жидкость попала в тело демона. Касандра продолжала лежать без движения, даже слабые и тихие хрипы прекратились, что являлось предвестником скорой гибели.

– Ты, – теперь мой взор был направлен на Гнев, который плотно поджал губы и сложил руки за спиной, – можешь пожертвовать ради величайшего из грехов – самого себя.

– Что ты имеешь в виду? – Мужчина нахмурился, глубокая складка залегла между его бровей, взгляд сощурился с недоверием.

– Даруй свою силу фее, которая отомстит за все унижения, выпустив всепоглощающий, уничтожающий гнев наружу, либо же повтори судьбу своих собратьев.

Гнев думал недолго. Грех остался один из братьев, и шансы на победу были ничтожно малы. Он подошел к фее и, не вырывая плоти, обратился темной дымкой, которая проникла в приоткрытый рот Касандры. Девушка резко выгнула спину и закашлялась, бирюзово-золотистые крылья за ее спиной затрепыхались, окрашиваясь в черную паутину греха. Ее взгляд бездумно блуждал по поляне, не замечая даже Мулцибера, лежавшего без сознания. Должно быть, видеть грехов могут только Высшие, поэтому фея никак не отреагировала на Похоть, который побледнел, но продолжал водить сердцем по губам демона.

Когда ее взгляд остановился на мне, я улыбнулась и тихо произнесла:

– Благославляю тебя, творение Жизни. И дарую право на месть.

Касандра вдрогнула. Девушка встала, неуклюже потопталась на месте, взмахнула крыльями, будто впервые их ощущала, и устремила взор на орка, который начал приходить в себя. Его руки и ноги были покрыты коркой крови. Я с триумфом наблюдала за становлением Касандры, за тем, что она, творение Жизни, нашла в себе силы бороться и уничтожать неугодных.

– Алкеста…

Я резко обернулась и замерла. Ведас медленно поднимался с земли, опираясь руками о траву и чуть покачиваясь. На месте раны теперь красовался рваный шрам, под глазами залегли глубокие тени, а лицо приняло сероватый оттенок. Он выпрямился и покачнулся, но я не дала ему упасть – подбежала и крепко обхватила торс джинна руками, прижавшись так сильно, что, казалось, еще немного – и проломлю пару ребер. Ведас шумно выдохнул и обнял, положив голову на мой подбородок.

– Моя умница, ты справилась, – в его голосе было столько гордости, ласки и любви, что глаза невольно защипало от слез.

– Я тебя люблю, – только и смогла произнести, прежде чем поляну окутал яростный крик о помощи.

Я стояла посреди разрушающегося подземного царства, улыбалась и плакала – Алкеста смогла простить старые обиды и принять сущность Жизни и Смерти.

Все, что так было свято для меня последние десятилетия, оседало в руинах, чтобы воссоздать другое, светлое будущее, без тирании и издевательств богов, которые канули в бездну своих грехов – злости, зависти, жадности, властолюбия.