Книга Проклятие Персефоны, страница 17 – Рина Харос

Несмотря на то что дом Генри был небольшим – всего четыре комнаты, кухня, общий зал и каморка для прислуги, – в нем таилось нечто такое, что заставляло сердце трепетать от воспоминаний, наполненных уютом и спокойствием.

Перейдя порог, гости попадали в коридор, ведущий прямиком в общий зал и к дверям жилых комнат справа и слева. Зал отличался от всех остальных помещений. Шторы темно-бордового цвета, обрамленные золотистыми крапинками, спадали с карниза тяжелыми волнами, прикрывая окно. Стоявший посреди комнаты диван, на котором уместилось бы не менее пяти человек крупного телосложения, был обит грубой бирюзовой тканью. Под ним лежал неброский серый ковер, выцветший от долгого пребывания на солнце. Одинокое широкое кресло под цвет дивана стояло чуть поодаль, повернутое спинкой к окну. Стол, предназначенный скорее для коллекционирования алкоголя, нежели для чего-то еще, держался на слегка покосившейся ножке, которая каждый раз норовила сломаться, стоило лишь пройти рядом. Серая краска на стенах местами уже потрескалась, но нам не хватило бы денег на то, чтобы хотя бы частично исправить господствующий хаос. В самом углу комнаты, едва заметный глазу, примостился низкий комод по типу тумбочки, сплошь уставленный свечами и канделябрами. Особый уют создавал лес, который обнимал дом со всех сторон, заботливо ограждая от внешнего мира.

Вкус Генри был специфичен, но, несмотря на это, я ощущала, что каждый предмет он выбирал с особым трепетом и внимательностью. Возможно, он не стал выкидывать мебельный гарнитур и заменять его на новый по вполне понятной причине: он напоминал ему о покойной жене и ребенке. Я не решалась завести этот разговор, считая тему запретной.

Я остановилась в дверном проеме и увидела Генри, как всегда с бутылкой, тяжело поднимающегося с кресла. Он заметил меня, и его затравленный взгляд заставил меня задохнуться. Я вгляделась в лицо мужчины: когда он успел так постареть?

Некогда жизнерадостный, торговец стал похож на свою тень. Глаза серо-голубого оттенка с нависшими веками всегда смотрели с теплом и добротой, чуть вздернутый нос, пухлые губы и легкая щетина раньше выдавали в нем мальчишеский нрав. Сейчас же взлохмаченные волосы цвета спелого желудя почти полностью покрылись сединой. Темные круги под глазами, морщины на лбу и на коже вокруг глаз, красный цвет лица от постоянных пьянок указывали на то, что на его долю выпало немало препятствий и трудностей. Из одежды на нем были льняная рубашка с кляксами от вина и темные штаны свободного кроя. Генри не любил носить в доме обувь, поскольку считал, что тем самым оскверняет память о покойной жене и ребенке.

Еле заметно мотнув головой, я натянула радостную улыбку и побежала навстречу Генри, распахнув объятия, но вдруг в дверь громко постучали. Хозяин дома выронил бутылку, его руки мелко задрожали, а лицо побелело. Резко остановившись перед растекающимся на ковре пятном, я сделала несколько шагов назад и скрестила в защитном жесте руки на груди, вопросительно наклонив голову и вскинув бровь.

Генри устало потер переносицу и, будто смирившись со своей участью, негромко сказал:

– Открой дверь, Эмилия. Мы ждем гостей.

Я сжала кулаки, вонзив ногти в ладони.

Гостей у нас не было уже достаточно давно. Это даровало мне чувство безопасности: я надеялась, что про нас забыли и мы можем наслаждаться спокойной жизнью. Кинув взгляд на осунувшееся лицо Генри, раздраженно выдохнула, прошла к входной двери и, схватившись за ручку, резко потянула ее на себя, оказавшись лицом к лицу с незнакомцем.