Книга Путь. Книга первая, страница 64 – Анюта Соколова

Как бы ни поздно он лёг, поднялся Синеглазый одним из первых в замке. Ночь ещё только готовилась уступить место длинному ясному дню, а золотистое сияние Тэор – мягкому серебряному свету Сэрбэл, притаившемуся за тёмным гребнем гор. Из окон королевской спальни Эриэж был виден особенно хорошо, выступая хребтом исполинского чудовища, окаменевшего и наполовину ушедшего вглубь материка. Когда-то, в момент сотворения мира, оно выползло из Океана, волоча тяжёлый хвост по пескам Корха, оставляя за собой дюны, и навечно застыло, в последний миг вскинув оскаленную пасть – высочайший в Саоре пик Ардэг. Время исказило очертания зверя, земля вобрала в себя его туловище и лапы, но Джэду всегда чудилось нечто живое в изломах горного кряжа.

Синеглазый потянулся. Отбросив лёгкое шелковистое одеяло, соскочив с постели, он как был босой, полуодетый, подошёл к окну. Гладкий пол приятно холодил ступни. Джэд терпеть не мог ковров и давным-давно настоял, чтоб ему разрешили несколько упростить традиционно роскошное убранство королевских покоев. С превеликим удовольствием он расправился бы и с остальным великолепием – в первую очередь, с пышно разубранной кроватью под расшитым пологом, множеством резных украшений, высоким изголовьем, в центре которого красовалось изображение символа королей Саора, чьё имя «Дэйкен» стало вторым прозвищем Синеглазого. Да и прочее он не пощадил бы – несметное количество светильников, занавеси с драгоценными вышивками, выложенные самоцветами изящные шкафчики, столики, подставки под ноги и многое другое, переполняющее комнаты, отведённые Правителю, постоянно ему мешавшее и вызывающее невольное раздражение.

Он до сих пор не мог привыкнуть к роскоши. То было следствием проведённого на Земле детства, память о котором нет-нет да и проявляла себя в подобных мелочах.

Для всех в Саоре красота была необходимой составляющей жизни. Утончённая, возвышенная архитектура домов и изящество их убранства, великолепие нарядов, прекрасные украшения, посуда, утварь – всё было сделано искусными руками мастеров и несло отпечаток их индивидуальности. Замки Осха, Тери, Корха и Пенша представляли собой и вовсе нечто исключительное. Это была дань почтения подданных своим Правителям, не более, но такая, что от их вида захватывало дух у всякого, попавшего туда впервые.

А уж Орж, сердце Саора, сказочная мечта, сверкающий мираж – Орж от расстилающихся перед ним садов до острия высочайшего из шпилей являлся совершенством творения. С вершины горы Рен в час, когда скользящие лучи заходящего солнца пронизывали замок насквозь и на фоне густеющего бархата тёмно-фиолетового неба он казался продолжением Сэрбэл, Джэд, король Саора, восхищался Оржем наравне с прочими, но жил там скрепя сердце. Он носил традиционные одежды и спал в роскошных покоях, но чувствовал себя куда свободнее в плетёной хижине Тэнга или под открытым небом, не скованным ни короной, ни мантией. Лишь ожерелье королей вызывало в нём иные чувства, ни на секунду не давая забыть о возложенной на него ответственности, как и звери-символы, кольцами серебристых браслетов обвивавшие запястья.

Джэд с радостью оставил бы Орж, но считал себя не вправе менять тысячелетние обычаи. Иначе он давно бы выстроил себе дом среди круч Эриэжа и правил бы оттуда. Ему нравились горы, их голубые вершины, ветер, поющий в ущельях, их высота и отрешённость и то, что их первых касался серебряный свет Сэрбэл, поднимающегося из вод Океана. Поэтому единственным, что мирило короля с пребыванием в Орже, было расположение его покоев – в самой верхней из башен, с окнами на Эриэж, из-за которого каждое утро вставало солнце, наполняя комнаты сиянием.