Онлайн книга «Родери»
|
Кстати… Ведь многие, вслед за Олийшей, считали что ей отойдёт бо́льшая часть наследства. На что рассчитывал убийца? – Госпожа Сарьэн, скажите, а про завещание вашего деда знали все члены семьи? Вернее, о том, что им что-нибудь, но достанется? – Он нам всем врал, – ожесточается очаровательное личико. – Я поняла это, послушав вопли остальных. Отцу говорил, что половина перейдёт ему, как старшему; Огюйсту и Байрэсу – что им причитается по трети; брату наобещал четверть, мне… вы знаете. Но все не сомневались, что своё получат. Дед был скрягой и язвой, и всё же не смог бы лишить наследства детей своей жены. Однажды он так и заявил в гневе: «Пустил бы вас всех по миру, да светлая моя меня не простит». Машинально киваю – больше своим мыслям, чем словам. Значит, убийцей мог быть любой, тем более если почти каждый питал уверенность, что ему-то и отойдёт самый жирный кусок. Чёртов Сарьэн! Словно нарочно добивался того, чтобы все мечтали о его смерти! – Господин Кэлэйн, – упорство девицы достойно восхищения, – прошу вас, проводите меня домой. Я не в состоянии идти… Умоляющий тон и вновь увлажнившиеся глаза. Похоже, девушка недаром частенько сопровождала своего отца на театральные представления. Актриса из неё вышла бы превосходная. Даллор красивым жестом открывает перед ней портал, приглашающе указывает рукой: – Прошу вас, госпожа Сарьэн. Один шаг – и вы дома. Приятного вечера! Хорошо, что маг не видит выражение лица Олийши. Ещё лучше – что она сама не обладает магией. Иначе пришлось бы мне снимать с собственного начальника все проклятия, которые существуют в природе. И не факт, что успела бы. Когда портал схлопывается за девушкой, я не выдерживаю: – Вы так богаты, что четыре миллиона для вас не представляют интереса? – Моё состояние весьма скромное, – точно такая же ехидная усмешка, – но я предпочитаю пополнять его без ущерба для репутации. – Вряд ли репутации госпожи Сарьэн что-либо повредит больше, чем она сама. – О, я имею в виду свою репутацию! – задорно улыбается Даллор. – А ещё я слышал историю о маге, отказавшемся от состояния, перед которым четыре миллиона – жалкие крохи. – Вот как? – натянуто усмехаюсь я. – И кто же он? – Она. Это была девушка, Родери. Посмевшая заявить, что прилагающийся к богатству довесок превращает деньги в грязь. Пытливо смотрю на него. Он на что-то намекает? И со злостью жду продолжения: «Я предпочитаю быть нищей, но чистой». Когда-то я любила красивые слова. Высокие стремления, благородные идеалы. Брэгворд излечил меня от глупой романтики. Но о выплюнутой в мерзкое лицо фразе не жалею. – Женщины порой ведут себя крайне безрассудно. – Да? – взгляд карих глаз невинен и весел. – Мне же всегда подобные поступки казались потрясающими! В наш век напомнить, что не всё продаётся и покупается – это достойно восхищения. Досадливо морщусь. В следующий раз, когда мне взбредёт в голову бросаться громкими заявлениями, надо проследить, чтобы рядом не было свидетелей, которые потом разнесут мой вздор по всему миру. – Боюсь, встретившись с той девушкой лицом к лицу, вы не оценили бы её настолько высоко. – Если бы мне выпала подобная удача, я попытался бы заслужить любовь столь чистого сердца, – мечтательный вздох. – Но, боюсь, Брэгворд – последнее место в Лэргалле, которое выбрала бы подобная натура… Что с вами, Родери? Вы смеётесь? |