Книга Кодекс целителя, страница 106 – Анюта Соколова

Гвардеец хмыкнул.

– Удивительное здравомыслие и выдержка. Ни одной ошибки в рассуждениях. Давно хотел узнать: правда ли, что в Кирее в день совершеннолетия и мальчики, и девочки проходили старинный обряд? Вам на предплечье льют растопленный воск, и тот, кто отдёрнет руку, считается недостойным?

– Нельзя не только отводить руку. Недопустимо показывать свою боль. Проявление чувств – это слабость.

Краем глаза я следила за Тэйтом. Он меня слышал. Ресницы шевельнулись, дыхание участилось.

– И что это вам даёт? – гвардеец несколько расслабился. – Вот ты, крошка. Такая сильная духом, но совершенно беспомощная. Любой мужчина скрутит тебя за минуту, а станешь сопротивляться – хватит одной оплеухи, чтобы научить покорности.

– А начни я рыдать, это поможет? – спросила с издёвкой.

Тэйт дёрнулся. Какое счастье, что гвардеец сидит к нему спиной! Я поймала взгляд из-под острых ресниц – пронзительный, отчаянный.

– Женские слёзы – страшное оружие, коли использовать его с умом. Но ты права. В твоём случае они лишь раззадорят. Отдашься по-хорошему?

– Что, прямо тут? – выразительно посмотрела на лежащих.

– Гидарка под снотворным, не очнётся, даже если у неё над ухом палить из стрелера. Мальчик твой связан. Пусть полюбуется, не жалко.

Я видела, как Тэйт сжимает и разжимает кисти рук. Догадается ли он? Поймёт, что я хочу сделать?

– Мне самой раздеться или вы поможете? – расстегнула верхнюю пуговицу на блузке, остановилась и соблазнительно облизнулась.

Чёрные глаза опасно прищурились. Гвардеец поднялся, скинул куртку, отстегнул нож и отбросил в сторону. Наклонился и впился в мои губы собственническим поцелуем. Потребовалось всё мужество, чтобы не оттолкнуть и ответить. Он расстёгивал блузку, я сняла с него рубашку. Игриво погладила кожу, дождалась, пока меня страстно обнимут… и со всей силы пнула его под коленку и одновременно потянула вниз. Рухнули мы удачно – он на Тэйта, я сверху. Как раз чтобы прижать распалённое тело к ладоням целителя.

Не знаю, что применил Тэйт. Руки нейссца разжались и безвольно откинулись, он обмяк. Я вскочила. Метнулась за ножом – точно таким же узким и длинным, какими убивали охранников во дворце. Шнур резался тяжело, я очень боялась повредить запястья целителя, поэтому осторожничала. Последние нити он разорвал сам. Забрал у меня нож, перерезал шнур на ногах, содрал пластырь.

– Бесы, Мэй! В тебе вообще нет страха?! Так рисковать!

– Всё же получилось, – я прижалась к нему. – Ты догадался.

– Оказывается, ты для меня гораздо дороже Кодекса, – Тэйт криво усмехнулся. – Жаль, Мэй, что пока не внесены поправки об убийстве из самозащиты.

Он растёр ноги, затем встал, держась за стенку. Сразу же сел обратно, перерезал шнур на Илоне и тщательно осмотрел её.

– Исске в порядке. Её накачали снотворным так, что она проспит несколько суток. Это даже неплохо, потому что Исске – не ты, Мэй. Первое, что она сделает, – впадёт в истерику.

Тэйт шагнул ко мне, сильно-сильно обнял.

– Никогда я не встречал такого разительного контраста между телом и духом. Ты выглядишь, словно изящная хрупкая статуэтка, которую боишься сломать неловким прикосновением. А ведёшь себя, словно закалённый воин из предгорий! Я даже не знаю, есть ли у тебя слабости, Мэй.

– Теперь есть, – созналась я. – Ты.

Полюбовалась выражением его лица и вернула в реальность: