Онлайн книга «Правильный выбор»
|
Снова звучали приговоры, над головою каждого ломали шпагу в знак лишения чести, чинов. Срывали мундиры с тех, кто был из них военным, и бросали в горящие рядом костры. Глаза некоторых встречались с дрожащим взглядом вместе переживающего Алексея. Они узнавали его, видели его связанные руки и не принадлежащий на плечах мундир. Они понимали, что его участь тоже не из благоприятных, и с сожалением кивали в ответ. Скоро Алексей заслышал звон цепей. Он вытер рукавами слёзы и увидел приговорённых к казни… Они шли в оковах… Вид у них был опрятный, лица чистые, побритые, за исключением одного Каховского, который, видимо, не посчитал нужным прихорашиваться для данного события. Он шёл впереди, а за ним парами под руку шли Бестужев-Рюмин с Муравьевым и Рылеев с Пестелем. И слышно было, что Пестель, проходя мимо эшафота, сказал по французски: «C'est trop» (Это слишком). Как бравые офицеры, они бы предпочли, чтобы их расстреляли, но всё складывалось против. Алексей стоял в стороне и глаза его слезились от обиды за них и боли в душе, которая переживала, которая боялась за предстоящее больше, чем они… На груди у каждого из них висела кожаная табличка с надписью «Преступник» и его именем. Смертники сидели на траве и казались такими спокойными, словно отдыхали на пикнике, но все были серьёзными, кратко перешёптывались о чём-то на французском языке и снова молчали. Скоро к ним подошёл священник. Их вывели к эшафоту, где виселица ещё не была готова и вокруг возился инженер с подручным. Затем вышедший полицмейстер зачитал сентенцию Верховного суда и последние слова воскликнул громче: — За такие злодеяния повесить! Алексей следил за всем и сдерживал снова напрашивающиеся слёзы, как и крики души. Он замер, услышав выкрик Рылеева: — Господа! Надо отдать последний долг! И все приговорённые встали на колени, стали креститься и глядеть в небо, которое с ними вместе хмурилось и нагоняло тучи будущих слёз. Только время ужасно тянулось и будто издевалось даже тем, что виселица оказалась слишком высокой… Её пришлось переделывать. А пока это время тянулось, смертникам приходилось сидеть на траве и ждать. Они срывали травинки…. кидали жребий, кому за кем идти на казнь, и… так и случилось… Снова их вывели…. поставили на скамью у висевших верёвок, которые заметно были разной толщины и разного качества. Два палача стали подходить к каждому…. надевать им на шеи петли, а потом… белые колпаки. Рылеев тихо напомнил палачам, что руки следует тоже связать, и спохватившиеся те исправили ошибку… Барабанщики забили дробь… Сердце Алексея забилось как никогда. Страх, пронзивший тело иглами, бил и колол. Алексей смотрел вокруг, но никто не шевелился, все молчали. Он видел, что за происходящим наблюдают гордо возвышающиеся на конях генералы, а вместе с ними — Бенкендорф, бросающий время от времени взгляд и к нему. Но Алексея то внимание уже не волновало. Он заметил собравшуюся вне места казни толпу народа, которую было видно на Троицком мосту. Виделись среди них и друзья, и родственники осуждённых, и просто жители, но никто не был равнодушным. Слёзы были видны у каждого. И…. как душа ни звала, ни просила…. ни одного родного, любимого лица Алексей для себя не увидел. Вот, палач нажал на рычаг… Помост, на котором стояла скамья для смертников, с треском провалился, и в яму тут же сорвались трое… Один из них повредил ногу и выговорил: |