Книга Башня Вемовея. Душеспасательница, страница 97 – Анна Невер

Никто тогда не заметил белку на сосне, ее «кви-кви-кви» было так похоже на заливистый смех. Одной лапкой она держала кристалл записи, снимая все действо на агатит, второй хлопала себя по мохнатому боку в порыве веселья. Когда же пьеса подошла к концу и все разошлись, грызун спрыгнул вниз, разом обернувшись в человека. Когда оборотень показывал своему знакомому запись, ночь уже вступила в свои права.

– Давай на всеобщий просмотр отправлю? Пусть горят в пламени стыда вечность! – предложил затейник.

Ответом ему стало короткое:

– Не стоит, дай-ка сюда.

* * *

– Это Ранев! Вот руку даю на отсечение, это все он подстроил! Борзый ноль! Клоп бездарный! – ярился Борис Ассаев на другой день в штабе седьмой вэйскадры, размахивая впустую пудовыми кулаками. – Я его в баранку согну!

– Лишак тут ни при чем, он был в этот момент в небе, летал на драконе. Это подтверждают куча свидетелей, – заступился Илья. – И какого вы к нему снова цепляетесь?

– Тогда кто? Убью заразу!

– Следов нет, кто-то очень осторожно сработал, – хмыкнул Елисей. – И поздравляю, ребята, мы, похоже, переплюнули даже новость об Открытии ежегодных соревнований. Только ленивый не судачит о нашем подвиге.

Ассаев снова выругался.

– Если матушка узнает, огорчится. Срам же, – Коля Олейников вздохнул.

– А по мне, так что тут такого, ну увидели мой голый арьергард, так барышни теперь пуще прежнего глазки строят. Правду говорю, сами вскоре убедитесь, – довольный Яша Бондарь продолжал натирать до блеска скип.

Лишь безмятежный Анатолий Тынин не участвовал в общей беседе, вэйскадровец задремал, сидя на стуле в углу, повесив голову на грудь.

* * *

Полина ждала очередную процедуру с Вемовеем Раневым в боевом настрое. Она приготовила целую речь, чтобы этот нахал понял, что она не позволит всяким насмешникам дурить себе голову! Но когда лишак явился, то неожиданно растеряла пыл. Стояла, как немая, посреди кабинета и с укором смотрела, как он приближается, встает напротив, в упор смотрит пронзительно-черными как его душа глазищами.

– Я подлец, все верно, – наконец произнес он без пространного вступления. – Вы спасли меня, я же безобразно протянул руки. Каюсь, душеспас, и прошу прощения.

Полина кивнула, как ей показалось, достойно и важно. Как-никак она обиженная сторона.

– Хотя не стану клясться, что такого больше не повторится, – как ни в чем не бывало продолжил он.

Полина внезапно раскашлялась. Пациенту даже пришлось споро дотянуться до стола с графином и подать ей стакан воды.

– Что? – просипела она, когда кашель унялся.

Этот лишак ее с ума сведет раньше, чем она его вылечит.

В его глазах вдруг проявился озорной блеск, какой раньше она не замечала. Учитывая, что все брюнет произносил со своим любимым выражением лица – то бишь с ледяным спокойствием каменного истукана, смотрелось это неожиданно занятно. В одно мгновение ужасно захотелось снять заслон, а еще посмотреть на цветочек в эмокарте. Но порыв был прихлопнут в зачатке рациональным мысленным «Не смей!». И дар послушно показал лишь участки тьмы.

– Не бойтесь. Я не стану на вас всякий раз набрасываться, – продолжил вещать пришедший с повинной. – Против вашей воли никогда. Только если вы сами…

Нет, он это серьезно?!

Полина вновь чуть не поперхнулась, теперь уже от желания высказаться. Но первым делом дотянулась до папки с бумагами и шлепнула ею парня по плечу – по макушке не достала, высок, ехидна.