Книга Воля владыки. В твоем сердце, страница 43 – Рия Радовская

Толпа приветствовала своего владыку, Асир поднял руку в ответном приветствии. Взгляд скользил по лицам, возбужденным, взволнованным, полным любопытства, иногда откровенно мрачным, но можно ли вменить мрачность в вину сейчас? Может быть, у этого булочника или той прачки беспорядки отняли дом или, того хуже, кого-то из близких. И сейчас им больше, чем остальным, тем, кто радуется и кричит «слава», нужна поддержка.

А вот то подозрительное шевеление в переулке — похоже, работа людей Фаиза. Удобное место для убийцы. Асир жестко усмехнулся, и тут же напряглась Лин, сказала чуть слышно:

— Слева, третья крыша. Одного взяли.

Она, оказывается, тоже не забывала отслеживать происходящее. А на крыше стражники Вагана вязали стрелка.

— Два, — поправил Асир. — Посмотрим, будут ли еще.

Оставленный оцеплением узкий проход между людьми упирался прямиком в безумную статую. Она, как Дар и говорил, заняла почти весь помост, с которого оглашались приговоры, а некоторые там же и приводились в исполнение. Аравак нервно загарцевал, словно и ему не нравилась эта монструозная глыбища. Асир осадил его, на мгновение крепче прижав к себе Лин и ощутив, как плотнее сжались на поясе ее руки. И направил коня на статую, на помост с ней рядом, отметив мимоходом, что даже верхом наверняка смотрится ничтожным карликом рядом с этим монстром. Повод привлечь ваятелей за принижение законной власти.

— Народ Им-Рока! — заговорил Асир, удерживая Аравака на месте. Громко, но не стараясь перекричать нестройный гул над площадью. Для начала стоило понять, готовы ли его слушать без вмешательства охраны, без окриков и тычков стражи. Гул стих не сразу, но разве можно ждать тишины от такой толпы, далеко не все в которой жаждут слушать голос своего владыки? — Сегодня я обращаюсь к вам не только как владыка и повелитель, но и как один из вас! Им-Рок — наш дом. Я, как и многие, родился и вырос здесь, в самом сердце алой пустыни. А тот, кто прожил в Имхаре всю жизнь, знает, что пустыня не прощает ни трусости, ни предательства!

Гул из нестройного медленно, неуверенно, но все же перерастал в одобрительный. Асир отчетливо видел напряженные лица ближайших стражников. Шевеление по краям площади, где Сардар, кажется, спешно выстраивал новый ряд оцепления.

— Сегодня я хочу спросить вас: сколько талетинов мы пережили вместе? И был ли хоть один, что оставил вас здесь, в Им-Роке, без крова и поддержки дворца?

Голос креп, усиливался с каждым мгновением. Асир выхватывал из толпы взгляды — от удивленных до напуганных — и чувствовал, как меняется, подстраиваясь, его собственный запах. Желание успокоить, дать уверенность, защитить тех, кто нуждается в защите, снова крепло и ширилось, а ведь он уже успел забыть, как это бывает, когда ты говоришь со своим народом, который поддержал тебя когда-то и надеется на тебя сейчас.

— Талетин — проклятие Имхары, но этот ветер каждому из вас, как и мне, пел свои ядовитые песни с колыбели. Так спросите себя — почему именно последний, длившийся всего несколько дней, натворил столько бед? Спросите себя, кого мы должны благодарить за разгромы и пожары на улицах, за безумие страха, помутившее наш рассудок? За это чудовище посреди площади правосудия? — он указал на статую и уловил яркую, насыщенную волну негодования: безумная статуя, похоже, мало кому нравилась. — Кто проник за стены нашей столицы под видом обездоленных талетином? Кто посеял ядовитые семена сомнений и ненависти в наших сердцах? Яд проклятия Ихмары ничто по сравнению с этим ядом, разъедающим наши души! Враг, что хочет разрушить наш дом изнутри, посмел покуситься на самое дорогое — на нашу веру, на наше единство! На наши священные клятвы!