Книга Дитя минувшего, страница 14 – Кристина Веда

– Сдуревшая девка! Ты не видишь, что творится вокруг?!

– Отпусти меня, – зарыдала я, – там мой дом, там деда, там… там.

– Там кикимора стоит, дуреха. Она же тебя выслеживает.

– Ки-кто?

– Кикимора. Твоя Тамара Петровна, – ворон запрыгнул на ветку повыше, указывая клювом в сторону, – видишь, рыдает, просит всех отправиться на твои поиски. А стоит им найти тебя, как бац! И вцепится когтистой лапой в самое сердце.

И правда. Я посмотрела в сторону Тамары Петровны. Она стояла в человеческом обличии, в привычном болотном платье, но прическа была растрепана, а глаза опухли от слез. Да и стояла она в окружении толпы людей: пожарные, врачи, даже мужчина с огромной камерой на плече, все что-то делали. Изучали окрестности. Но такого ведь не могло быть! Мой дом, мой дедушка… не верю.

Поляна была заполнена пожарными машинами, не менее пяти красных фургонов окружили остатки дома, им даже пришлось заехать в лес, придавив пару кустов. Несколько пожарных в тяжелой на вид форме поливали белой пеной тлеющие бревна. Другие коршунами бродили вокруг очага, выискивая жертву.

– Эти перевертыши всегда меня раздражали, взять твоего Вову Палкина. Пока не разозлятся, себя не выдадут. Поэтому нам нужно скорее отсюда убраться, здесь больше не безопасно, – заговорщицки прошептал ворон, и я косо на него посмотрела. Он умел говорить. Я всегда это чувствовала. Но всегда ли он говорил по делу? – Ну же, Мария, уходим.

– Я не пойду.

– Как это?

– Там много людей, возможно, среди них мой дедушка. Я должна его найти.

– Там кикимора – старая, как мой клюв, нечисть. Она древняя и злопамятная, как и все из её рода. Стоит выйти на эту поляну, как она тебя больше никогда не отпустит и дедушку ты не увидишь.

– А я попробую.

– Стой, Мария! Стой!

Но я уже вышла из-за скрывающих ветвей. Ворон слетел с ветки, кудахча что-то неодобрительное. Мой взгляд упал на остатки дома. Трубой от них исходил серый дым, уходя в небо и растворяя воспоминания о спокойной жизни. Я зажмурилась, не в силах смотреть на это без слез. Ладони сжались в кулаки.

– Девочка? Ты в порядке? – мужчина в форме оказался рядом со мной, в его рыскающем по мне взгляде металась смесь ужаса и облегчения. – Ты здесь живешь, да?

Я кивнула. Через минуту меня уже посадили в пожарный фургон и осматривали. Белобрысая макушка Тамары Петровны пыталась прорваться, но толпа пожарных и врачей попросили её подождать в сторонке. Все окружили фургон, старались узнать, не хочу ли я воды, как я себя чувствую, нужно ли мне что-нибудь? Но их голоса уносил поднявшийся ветер. Он вытер мои слезы, как старый друг, пообещал успокоения.

– Мой дедушка, где он? – спросила я, подняв опухшие глаза на людей.

– Мы его ищем.

– Он не под завалами? Когда все горело… он остался там.

Голубые, обрамленные морщинками глаза, вновь всплыли передо мной. Они светились любовью и решимостью, а потом покинули меня, оставшись в огне. Нет. Это я оставила его в огне.

– Мы его найдем, – доверительно сказал мужчина в форме пожарного. У него были большие, карие глаза и щетина на посиневших скулах. По взгляду я ощутила, что ему можно было доверять, – сейчас ты должна позаботиться о себе, поняла?

Взрослые кивнули друг другу и ко мне подошли доктора. Прежде, чем металлические дверцы фургона закрылись я заметила в небе черные крылья ворона, следившего за мной, а затем зеркальные дверцы фургона показали мое отражение. Бледная, со взлохмаченными волосами, в рванной ночной рубашке с коричневыми подтеками. Под глаза запали темные круги. В общем выглядела я как сквашенная капуста, кислая и обмякшая, и пахла, как квашеная капуста, хотя внутри ощущала себя уже не такой слабой. Как там сказал ворон?