Книга Тот, кто тебя убьет. Книга 2, страница 57 – Пальмира Керлис

Было ясно лишь одно: я жива. Мысли ускользали, тягостная спутанность не позволяла вырваться из зыбкого полузабытья. Цепляться за разум и не хотелось. Отключиться бы и ничего не чувствовать. Пропади все пропадом! Увы, в сон не окунало, оставляя в этом пограничном состоянии. Минуту, час, день? Не определить.

Сквозь стук крови в висках донеслись новые звуки. Скрежет. Приближающиеся шаги. Я не потрудилась разлепить веки. Без разницы, кто вошел… Казалось, мне стало безразлично, что со мной будет. Словно худшее уже произошло, и неважно, что всегда есть чему делаться еще хуже. Для меня предел достигнут.

Кто-то приблизился, мою руку накрыло чужой – горячей. Раскаленной! Обожгло так, будто я сунула ладонь в открытое пламя. Нарастающее жжение, цепкий зажим, не дающий ни шанса сдвинуться, только давиться беззвучным криком. Вспышки света били даже по зажмуренным глазам, острой болью пронзало снова и снова. Сначала каждый палец одной руки, потом запястье второй. Кости хрустели, суставы выворачивало под напором мощной энергии. Это казалось бесконечной пыткой, по венам бежал огонь. Не дав сгореть дотла, мучения неожиданно прекратились. Пекло разомкнуло объятия, меня отпустили.

Под затылок протиснулась крепкая ладонь, приподнимая голову. В нос ударил горький запах трав, о зубы стукнулся край глиняной посудины. Стиснув их, я постаралась отстраниться. Тщетно.

– Пей, – приказал смутно знакомый голос. – Или в себя до сих пор не пришла?

– Чтоб вы все сдохли… – просипела я.

– Пришла, – вывел он.

В губы вновь требовательно ткнулась посудина. Подчиняться не было ни малейшего желания. Сильная рука схватила грубее, упирайся не упирайся, а челюсти расцепишь. Влили тягучее варево, следя, чтобы я не захлебнулась. Теперь уверена: Ивон! Тянуло послать его к нечестивым духам, а пришлось судорожно глотать, пока на дне не осталось ни капли. Желудок свело спазмом, тошнота подступила к самой глотке.

– Не усвоится – повторим, – предупредил он.

Глубокий вдох, задержанное дыхание. Я едва не задохнулась, подавляя рвотные позывы. Выпитое перестало проситься обратно, но легче от этого не было. В горле першило и свербело, исторгся надрывный кашель.

– Хоть бы раз что вкусное принес… – сплюнула я, кривясь от мерзкой горечи во рту. – Куда меня отвезли?

– К нам. С возвращением.

В логово Культа?!

Я распахнула глаза, отчаянно напрягая зрение. Голова, по ощущениям, раскололась на части, наверху замельтешил низкий сводчатый полоток. Каменные глыбы стен тонули во мраке, в углу скалились зубастой пастью сросшиеся сталактиты. Обещанное подземелье.

– Не ты ли говорил, что я не представляю ценности? – Пространство померкло, не позволив рассмотреть больше. – Вытаскивать из Надзора не станете… Возиться долго!

– Мне – не очень. Вывих несерьезный, переломы без смещения, – сообщил Ивон бесстрастно. – Пара трещин, но подвижность сохранена. Поменьше шевели пальцами – скорее срастется.

Тошнота отступила, онемение в гортани лишило способности ворочать языком. Колотил озноб, сердце сбивалось с ритма, гремело в ушах. Что было дальше – доходило с трудом. Ивон в покое меня не оставил, кажется, туго обматывая и фиксируя кисть руки повязкой. А затем все заволокло туманом, и я наконец-то отключилась.

Пробуждение вышло не из приятных, спина затекла, тело отзывалось ноющей ломотой. В голове была каша, хоть ложкой черпай. Неразборчивые образы, размытость воспоминаний, которые разум противился воспринимать. Прокручивать детальнее – подавно. В пустой подземной комнатушке властвовал мрак, рассеиваемый рваным мерцанием света за решетчатой дверью. Пламя факела, наверное.