Книга Тот, кто тебя убьет. Книга 2, страница 64 – Пальмира Керлис

У занавешенной арки балкона сердце забилось где-то в горле, но я глубоко вдохнула и выскользнула наружу. Герман был там. Стоял у стены, в нескольких футах от бортика, отрешенно глядя куда-то на дальние крыши крепости. Приветствие я выдавить не сумела, он с опозданием среагировал на шуршание шторы и дернулся – не мне навстречу, наоборот. Ближе к углу балкона. По мне прошелся ничего не выражающий взгляд, с его побелевших губ сорвался вопрос:

– Как ты?

– Сносно. – Я застыла, не решаясь пройти дальше. – А ты?

– Тоже.

По тону не поймешь, насколько это правда. Максимальная бесцветность. Не Герман, а его невнятная тень.

– Мне жаль, – произнесла я, хотя, вероятно, стоило отправиться прочь, – что все так вышло.

– Да, – кивнул он с какой-то грустной издевкой, – исключительно нехорошо вышло.

– Злишься. Имеешь право. Но я хочу объяснить.

– Незачем, все предельно ясно.

Эмоции в нем наконец-то взыграли. И без ментальных приемов сполна прочувствовала его страшное разочарование вкупе со жгучим осуждением.

– Не смей, – самообладание изменило, – обвинять меня в том, что я не умерла вместо Анелии. Выживи она, ритуал могли продолжить.

– И не собирался. Вряд ли при жертвоприношениях существует чрезмерная защита. Сочувствую, что с тобой это случилось. Но раз хочешь объясниться… – Герман в два шага сократил между нами расстояние. Посмотрел в упор, пристально, будто пытаясь что-то во мне разглядеть. – Скажи. Когда я в гимназии вывалил про нее душеизлияний, ты очень злорадствовала, выспрашивая детали?

– Ни капли. Все, что я делала и говорила, было искренним.

– Вы с «сестрой» притворялись до последнего.

Ложь оскорбила? Он с самого начала понимал, что связывается с двумя мутными девицами. Разумеется, обе – не те, за кого себя выдавали…

– Ты разрешил мне сохранить мои секреты, – напомнила я. – Ни о чем не расспрашивал. Я тебе за это благодарна, как и за всю помощь.

– Чтобы рассчитывать на откровенность, следовало быть настойчивее? Брать пример с Северина!

– Ему я не говорила. Сам раскопал. Мы еще в гарнизоне…

Герман поморщился – так, словно просил избавить его от подробностей.

– Я не была уверена в твоей реакции, – признала я, стойко не опуская глаз. – Боялась.

– Вдруг перестану помогать? Зря. Я не давал повода для сомнений. Думал, что доказал: мне можно доверять. А оказывается, даже не знал, как тебя зовут.

Взглядом резануло прямо по сердцу. По-моему, больше он знать не желает ни моего имени, ни меня. Получится ли это исправить?..

– Я ударила при тебе двойной магией – по-любому пришлось бы рассказать.

– Пришлось бы… – повторил Герман, делая акцент на этих словах. – Что ж. Мне понятно твое отношение, учитывая, что я из едва не сгубившей тебя семьи.

– Поначалу у меня были подозрения в вашей причастности, но они не оправдались. – Я облизала пересохшие отчего-то губы. – Что до личного: глупо судить обо всех по девушке, на поведение которой влияло проклятие.

– Поэтому до моего брата ты качественно донесла необходимость бороться с тем, что влияло на него.

– Я не предполагала, что он изберет такой способ!

– Уж какой нашелся, – с непривычно жесткими интонациями отозвался Герман, стремясь то ли защитить его, то ли осадить меня. – Помню, ваше знакомство не задалось. Считаешь, Давид был ужасным человеком? Отнюдь. Его в детстве чуть не убила лучшая подруга, дочь нашего учителя, у которой проявился дар. Веселья ради раздала опасных ментальных приказов до того, как ее отправили в Академию. Потому он магов и невзлюбил. Господа жрецы и заклинатели после ее финального фокуса довольно болезненно выправляли ему ауру.