Книга Тот, кто тебя убьет. Книга 2, страница 78 – Пальмира Керлис

Губы старшего дернулись, словно их свело судорогой, голова склонилась под леденящим душу неестественным углом. Казалось, еще дюйм – и она отскочит на пол. М-да… Не клеится разговор. Но я не подчиняла его дух и не умею это, не обязан мне отвечать.

Дверь скрипнула, я обернулась. В пристройку вошел растерянный Герман. С Дамьяном, само собой. Без него никуда! Качественно сопровождает, не то что некоторые Раду. Она внутрь не прошла. Стояла снаружи в паре футов, держа нас в поле зрения.

– Что за дела? – осведомился у меня Дамьян с претензией. По-моему, не находись с нами его живое высочество, добавил бы: «С какой стати к тебе духи липнут, намазано им рядом с тобой, что ли?» – Зачем заклинаешь?

– Давид сам явился, – почти не соврала я, ведь не сотворила ни одного пасса. – Внезапно.

И указала на место у шкафа. Ныне пустое! Что за… Энергия колыхалась размеренно, ни скачков, ни всплесков. Я потеряла контакт?

Вовсе не задержавшись на мне взглядом, Герман сосредоточился на откидываемой шкафом тени. Нужно было что-то сказать, но что? Чувствовала себя в крайней степени неловко. На языке вертелось пресловутое: «Честно, секунду назад он был тут». Не ломать же комедию, что дух его брата не пропал и по-прежнему играет в молчанку.

Магический фон заколебался, за Германом замельтешила темная фигура, обретая человеческий облик. Более чем! Ни мертвенной бледности, ни глубокого пореза на шее, ни крови на роскошном одеянии. Давид – каким я его помнила в зале резиденции.

– Ты не увидишь, – уверила я второго принца с чистой совестью, – но сейчас он там, куда я смотрю.

– И слышит меня?

Дождавшись моего подтверждающего кивка, Герман развернулся и сказал практически ему в лицо:

– Ты был прав.

Насчет того, что все маги сволочи?..

Дамьян нахмурился, будто происходящее ему совершенно не нравилось, но отчего-то он пока просто понаблюдал.

– Ваше высочество, если вы намерены передать младшему брату послание, – как можно отстраненнее произнесла я, – то для этого самое время.

Давид открыл рот, и оттуда исторглись слова.

– На качелях в яблоневом саду, – повторила я, не мечтая о роскоши переговорить позже с глазу на глаз, – когда садилось солнце.

Чувство неловкости усилилось. Странное послание, как от Гизелы! Не решит ли Герман, что я издеваюсь? Он обо мне стал такого мнения, что не удивлюсь…

– Я понял, – отозвался тот без упреков. Шумно сглотнул и бросил нам с Дамьяном: – Это личное.

Давид вперил в меня тусклый взор, обронив глухо:

– Он тоже здесь.

И развеялся. Тени сгустились, воздух многократно потяжелел. Необъяснимая пульсация, меркнущий свет. Реакция меня подвела… Но не Дамьяна! Он резко выпихнул Германа – наружу к Раде. За секунду до того, как захлопнулась дверь: с грохотом, словно ее размашисто приложили. Ей бы от этого удара развалиться на части или хотя бы сорваться с петель, а она загородила проход так, что даже щель над порогом исчезла. Задребезжали склянки и гвозди в банках. Похолодало, зубы стукнулись друг о друга.

Дамьян опрокинул шкаф полками вниз, заодно блокируя их опасное содержимое. Под звон бьющегося стекла я толкнула дверь, но она не поддалась. Ее опутывал тончайший узор темных нитей. Заклинательский и знакомый по дворцовому склепу! У заколоченного окна зашевелилась гирлянда садовых ножниц, нацеливая в мою сторону раззявленные ржавые лезвия. Дамьян хватанул меня за плечо и, оттащив от двери, повалил вниз между бочками. В одну из них с треском вонзились ножницы – первые, вторые, третьи… Вся коллекция! Брызнули щепки, оцарапав мне щеку. Я вжалась всем телом в циновку, будто меня в нее недостаточно спасителем вдавило. Тяжелый, зараза. Хотелось его скинуть.