Книга Принцесса крови, страница 28 – Сара Хоули

На щеках Орианы проступили розовые пятна. Приятно было видеть её не ледяной, а разъярённой, с глазами, полными чего-то, кроме презрения.

— Кто-то должен смотреть на историю беспристрастно—

Из меня вырвался злой смешок.

— Оставь речи. Я наслушалась.

Она была полна таких речей — Лара и Элоди повторяли их по долгу службы, будто святые истины. Принцесса Ориана, великий и благородный лидер великого и благородного Дома Земли — всегда в стороне. Всегда выше остальных.

Кайдо дрожал у горла, металл вибрировал в такт моему бешенству. Я вдруг ясно увидела, как вгоняю клинок ей под рёбра, как кровь наконец льётся ради дела. Моего дела.

Я оттолкнула видение — не уверенная, его это жажда или моя.

Ориана вцепилась пальцами в юбки, будто представляла, как душит меня.

— Жаль, ты не можешь спросить Принцессу Корделию, чем заканчивается жажда власти, — сказала она. — Или хоть одного из тысяч фейри, которых она положила на алтарь своей цели.

— Они выбрали рискнуть ради принципов.

Она фыркнула:

— Думаешь, у слуг был выбор?

— У меня был выбор прошлой ночью. — Я убила Осрика, потому что это было правильно. Не потому, что так сказал Друстан или кто-то ещё.

Её слова, однако, впивались внутрь. Я была служанкой — да. Но у меня был разумный кинжал, новая магия и иммунитет к охранным чарам Осрика. У низших фейри Дома Крови не было ничего подобного, когда Принцесса Корделия решила, что никогда не склонится.

— Принцесса пыталась вывести своих людей, — сказала я, отталкивая сомнения. — Не её вина, что Осрик знал о тайном ходе.

— Она сыграла в игру, — ровно бросила Ориана. — Поставила на кон жизни своих людей и проиграла. Я так не сделаю.

— Ты поставила на кон жизнь Лары.

Ориана дёрнулась.

— Ты не имеешь права говорить о моей дочери.

Иногда трудно было поверить, что эта женщина родила Лару. Лара пошла в отца — тёмные волосы, смуглая кожа, раскосые карие глаза. Но черты всё же перекликались: одинаковая изогнутая бровь, похожие носы, мягкий овал лиц, щедрые формы.

Ничего от Лары не было в сердце Орианы.

— Она тебе дочь? — спросила я, ком подступил к горлу. — Потому что прошлой ночью — нет. Ты отреклась от неё перед всем двором за то, что она сделала то, что ты велела.

Вот что бесило больше всего. Ориана вырастила Лару в атмосфере вечного разочарования, бранить её за мягкость — ту самую, что делала Лару хорошим человеком. Она крушила её самооценку во имя «силы», потом заявила, что Ларе нужна помощь на испытаниях из-за этого. И сама решила, как передать помощь. А когда Лару наказали за жульничество, просто бросила её.

— Ты рассуждаешь о традициях, которые тебе не принадлежат, — челюсть Орианы каменела, губы едва шевелились. — Осколки — власть превыше прочего. Когда они признали Лару недостойной, для неё не могло быть места в моём доме. — Она запнулась, будто подавляя несказанное. — Что бы я ни желала.

Тени легли под её глазами. Прошлой ночью она потеряла обоих детей.

Точнее, Лару она не потеряла — выбросила.

— Я сделала Лару леди Дома Крови, и Осколок не сказал ни слова. Земной Осколок приказывал тебе отречься?

Ориана смотрела на меня с горечью. Молчание оказалось ответом.

— Ты принцесса, — сказала я. — Ты можешь лепить мир как тебе угодно, любить кого хочешь, спасать тех, кого выберешь. Для таких, как ты, нет правил. Разве ты этого не видишь?