Книга Слуга Земли, страница 187 – Сара Хоули

— Она предала меня, — спокойно поправил его король Осрик.

— Не хотел нанести вам оскорбления, мой король, — Эдрик склонил голову. — Но она предала сперва вас, а затем и Друстана, когда попыталась втянуть его в свои преступления. Я готов поклясться своей жизнью в верности и чести принца Друстана. Он бы никогда на это не пошёл.

Из толпы послышались одобрительные голоса других фейри Огня.

Роланд и Осрик явно колебались перед лицом столь единодушного мнения.

— Хорошо, — наконец сказал Осрик. — Принц Друстан, обвинение снимается. Пока что.

Я выдохнула с облегчением. Друстан склонился в поклоне.

— Я живу, чтобы служить вам, мой король.

Он поднял меч и вышел из круга казней.

Он не бросил ни единого взгляда на Эдлин, даже когда Осрик подал Роланду знак казнить её.

Она закричала, и когда ослепительный свет угас, её тело с зияющей дырой в груди рухнуло на землю. Опустевшие глаза, в которых застыла боль, смотрели вслед уходящему принцу Огня.

***

Мы были вынуждены оставаться во дворе после помилования Друстана, пить вино — на этот раз обычное красное — и вести непринужденные разговоры, словно не стояли по колено в озере крови. Когда наконец удалось ускользнуть, солнце уже клонилось к закату, а подол моего белого платья был пропитан багрянцем.

Лара сразу отправилась домой, но меня разрывали беспокойство и гнев — слишком сильные, чтобы просто уйти. Я металась по коридорам в застывшем от крови платье, сжимая кулаки так крепко, что начинали болеть кости.

Наверное, я надеялась, что Друстан сам меня найдет.

На пятый раз, проходя мимо рампы, ведущей к Дому Огня, я увидела его. Он стоял, привалившись к стене, все еще в одежде, в которой встречал солнцестояние. Его рыжие волосы резко выделялись на фоне светлой ткани. Он протянул мне руку, и, несмотря на обиду и злость, я вложила в нее свою ладонь.

В защищенной чарами комнате мы разошлись: он направился к столу, а я опустилась на диван.

— Жаль, что тебе пришлось это видеть, — сказал он.

Он достал из ящика графин, налил в два бокала вино. Я молча взяла свой.

— Ты должна понять…

— Что? — Вино согревало горло. Было так заманчиво осушить бокал и попросить еще, но нет. Заглушить этот момент — значит сбежать от него. А я уже слишком много выпила сегодня.

— Я готовил это восстание десятилетиями, — сказал Друстан. В его пальцах вспыхнул огонь. — Десятилетия союзов, исследований, планов, и вдруг все это могло рухнуть за несколько недель до конца из-за одного из моих людей… — Он покачал головой, и пламя исчезло. — Я должен был сказать все, что могло заставить их поверить мне.

— Я понимаю, — тихо сказала я, перебирая складки платья. Подол, затвердевший от крови, неприятно скребся о мои босоножки. — Но Эдлин… Ты унизил ее. Назвал ревнивой, чересчур эмоциональной.

Как и меня.

Друстан, похоже, не уловил этой параллели. Он лишь пожал плечами:

— Так и было. Мы спали вместе, это правда. Она не ценила моего безразличия.

Я прикусила губу.

— То, что ты сказал о ней, было жестоко.

Я до сих пор слышала ее плач. И тот последний, ужасный крик.

— То, что сделала она, было хуже. — Он опустился передо мной на колени, его голос стал напряженным, взгляд пылал убежденностью. — Кенна, в этом восстании — надежды тысяч людей. Она могла разрушить все, лишь бы спасти свою жизнь. Она обрекла бы нас всех на смерть.