Книга Необузданные Желания, страница 102 – Джей Ти Джессинжер

Когда наконец прихожу в себя, я ослаблена, меня всю трясет, и я чувствую себя эмоционально опустошенной.

Деклан вынимает из меня пальцы и смачно их облизывает. Он проводит другой рукой по разгоряченной попке, наклоняется и целует меня в щеку, убирая волосы с моего лица, и хрипло спрашивает:

— Кому ты принадлежишь?

— Тебе.

— Кто твой хозяин?

— Ты.

Его голос смягчается.

— А кто думает, что ты самый драгоценный ангел в мире?

Я сглатываю, внезапно борясь с подкатывающими слезами. Его голос такой теплый и полный чувств, что ошеломляет меня. С запинкой в голосе я шепчу:

— Т-ты.

Его губы касаются уха.

— Да, детка. И все, что есть во мне, теперь принадлежит тебе, так что позаботься об этом монстре, которого ты поработила.

Деклан поднимает меня на руки, закидывает мои связанные запястья себе за голову и прижимает к своему телу.

Мы молча прижимаемся друг к другу, оба тяжело дышим. Не знаю, почему я чувствую такую боль в груди, но мне становится немного легче, потому что знаю, что он тоже это чувствует.

Деклан целует меня глубоко и тягуче, горячо и медленно. Я прижимаюсь к нему, обезумев от пережитого и эмоций, и позволяю снять с моих губ все, в чем он так отчаянно нуждается.

На каком-то полусознательном уровне осознаю, что мы оба знаем, несмотря на то, что я называю его хозяином, он здесь не главный и никогда им не был. Вместо ощущения самодовольства, как это было бы с любым другим мужчиной, это понимание вызывает у меня глубокое чувство смирения и благодарности.

Я даю молчаливую клятву, что никогда не причиню ему вреда, даже если придется выбирать между этим и причинением боли себе.

Когда Деклан прерывает поцелуй, говорю:

— Я беспокоюсь о тебе.

— Не стоит.

— Ты выглядишь расстроенным.

— Тяжелый день.

В его голосе слышится нотка сарказма. Инстинктивно понимаю, что он говорит о крови на воротничке и о том, что случилось, из-за чего она там оказалась.

— Ты не хочешь рассказать мне об этом?

Деклан смотрит на меня сверху вниз, проводя рукой по моим волосам. Выражение его лица слегка удивленное.

— Ты действительно хочешь знать?

— Если тебе от этого станет легче, то да.

Деклан медленно качает головой, затем нежно целует меня.

— Просто услышав, как ты это говоришь, я чувствую себя намного лучше. А теперь давай-ка оденем тебя. Мы уезжаем отсюда через тридцать минут. — Деклан наклоняется, чтобы натянуть мои трусики и штаны для йоги обратно. Я позволяю это сделать, кладя руки ему на плечи. Когда все возвращается на свои места, он нежно целует каждую мою грудь, затем берет мое лицо в ладони и целует в губы.

Пристально глядя мне в глаза, Деклан говорит:

— Если ты снова откроешь дверь в полуголом виде, то познаешь силу моего недовольства.

— О. Ты разговаривал с Кираном?

— Ага. И слышал, как у него встает по телефону. Ты — не ребенок, поэтому я никогда не буду указывать тебе, как одеваться, но я — ревнивый человек. Я не делюсь. И я — не Ставрос. Если бы рядом с тобой тем вечером в «Ла Кантина» был я, и другой мужчина шлепнул тебя по заднице, когда мы проходили мимо, он был бы мертв прежде, чем смог бы сделать привычный вдох. Не из-за моего эго, а потому, что любой, кто проявит к тебе неуважение, заплатит цену. И если они проявят неуважение к тебе в моем присутствии, цена будет крайне высокой.

Деклан напряжен и убийственно серьезен. Думаю, что его слова звучат очень романтично, и это свидетельствует о том, насколько хреновой является наша ситуация.