Книга Необузданные Желания, страница 36 – Джей Ти Джессинжер

— Забудь об этом. Но я собираюсь привести сюда врача, чтобы тот осмотрел тебя.

Я помогаю ей сесть. Щеки Слоан розовеют, и это хорошо, но она все еще выглядит немного дрожащей. Я подавляю нелепое желание ободряюще обнять Слоан и вместо этого отступаю назад.

Слоан смотрит на меня снизу вверх, прищурившись.

— Ты сказал «врач»?

— Только не говори мне, что у тебя ко всему прочему развилась тугоухость.

— Нет, с ушами все в порядке. Просто удивлена.

— Из-за чего?

— Что ты делаешь это для меня. — Слоан смотрит на меня как-то странно. У нее такой вид, как будто она благодарна. Как будто…

Я ей нравлюсь. Что является чистейшей фантазией с моей стороны. Эта женщина презирает меня. Возможно, я тоже приложился головой об асфальт.

— Мертвой ты мне без надобности. — Мой голос звучит хрипло.

— Какая разница, если я помру? Ты сказал, что работаешь над тем, чтобы вернуть меня домой. Я тебе больше не нужна. Верно?

В ее голосе звучит любопытство. Или это подозрение? Не могу сказать.

— Я не говорил, что ты мне не нужна. — Как только произношу это, меня охватывает ужас. Точно знаю, как плохо это прозвучало.

Если бы этого не произнес, выражение лица Слоан подсказало бы мне.

Зелеными глазами, острыми, как лезвие ножа, она пронзает меня и говорит:

— Значит, я тебе действительно нужна? Для чего именно?

Я рычу:

— Для тренировки в стрельбе по мишеням.

У нее жесткий взгляд. Немигающий. Нервный.

Она еле слышно спрашивает:

— Гангстер… ты в меня влюблен?

— Нет...

— Потому что никто не стал бы винить тебя, если бы ты в меня влюбился.

— Господи. У тебя не в порядке с головой.

— И я говорила тебе, что это произойдет.

Я кричу:

— Этого не было! Ничего не произошло!

— Нет?

Слоан встает и подходит ко мне. Я делаю шаг назад, затем молча проклинаю себя и остаюсь на месте, когда она приближается.

Когда Слоан останавливается, то стоит так близко, что я чувствую запах шампуня, которым она мыла волосы. Моего шампуня. И запах моего мыла, его аромат на ее коже. И моя рубашка, которая на ней надета.

И мои трусы, если только она их не сняла.

Черт, она что, сняла их? Она голая под моей рубашкой?

Глядя мне в лицо, Слоан говорит:

— Об этом судить мне.

Потом она встает на цыпочки и целует меня.

Это все равно что целовать кирпичную стену. Нет, это неправильно. Позвольте мне перефразировать.

Это все равно, что целовать ледяную, сердитую кирпичную стену, которая ненавидела тебя и все, за что ты боролась, всю жизнь лелеяла обиду на тебя и дала клятву чести, что убьет тебя, чтобы отомстить за убийство своего отца.

Рот Деклана твердый, холодный и непреклонный. Каким-то образом его губы передают, что они предпочли бы, чтобы в них вкололи порцию вируса Эбола, чем испытывать абсолютное отвращение от встречи с моими губами.

Деклан обхватывает меня руками за плечи и отталкивает. Держа меня на расстоянии вытянутой руки, он смотрит на меня так, словно я — щенок, который только что нагадил на его любимую пару ботинок.

Грозовые тучи собрались над его головой, и он мрачно говорит:

— Не надо. Никогда. Не делай этого. Снова.

— Не буду. Приношу свои извинения. — Заливаюсь тихим и смущенным смехом. — Иногда моя уверенность в себе немного зашкаливает.

— Считаешь?

— Гм. Да. Но это не моя вина.

— Не вдавайся в подробности. Ради всего святого, не говори больше ни слова.