Книга Дикие сердца, страница 49 – Джей Ти Джессинжер

Когда я не отвечаю, он наклоняется близко к моему уху и спрашивает: — Кто теперь лжец?

Его голос низкий и хрипловатый, а в нос ударил его дикий, древесный аромат. Невольная дрожь пробегает по мне. Я закрываю глаза и облизываю губы, отчаянно пытаясь взять себя в руки.

— Ты прав. Здесь нет тревожной кнопки. Но я все равно буду преследовать тебя вечно, если ты убьешь меня.

— Люди не возвращаются из могилы.

— Ты даже не представляешь, какая я упрямая.

Он поворачивает голову, и его борода щекочет мне щеку. Глядя мне в глаза, он прижимает большой палец к пульсирующей вене на моем горле, затем несколько секунд ничего не предпринимает.

Я думаю, он считает удары моего сердца.

Возможно, он также решает, где похоронить мое тело.

— Почему ты меня не боишься?

— Я боюсь тебя.

Он изучает выражение моего лица. — Не заметно.

— Это оскорбляет твое эго?

Он делает движение головой, которое не означает ни "да", ни "нет", а больше похоже на "возможно"…

— Если это удержит тебя от того, чтобы убить меня, я буду притворяться очень напуганной. Я буду плакать и все такое.

Он начинает выглядеть расстроенным. — Это именно то, о чем я говорю.

— Я ничего не могу с этим поделать. Я действительно поверила тебе, когда ты сказал, что мне от тебя ничего не угрожает. Я на мгновение задумываюсь. — Я имею в виду, по большей части. Ты довольно пугающий. И очень большой. И Паук чуть не обделался, когда я сказала ему, что видела тебя в книжном магазине.

— Паук — это белокурый телохранитель, который был с тобой?

— Да. О, могу я попросить тебя об одолжении? Ты, пожалуйста, не причиняй ему вреда? Киран тоже. Он другой телохранитель. Тот, что покрупнее. Они оба действительно милые.

Малек смотрит на меня с недоверием.

— Прости. Я прошу слишком многого? Просто я никогда не переживу, если они пострадают из-за меня. Они всего лишь пытаются выполнять свою работу.

Через мгновение он сердито говорит: — Ты знаешь, кто я. Ты знаешь, чем я занимаюсь. Правильно?

— Да. Меня посвятили в подробности.

— И ты лежишь здесь, с моей рукой на твоей шее, и просишь меня не причинять вреда твоим телохранителям.

Он говорит это так, словно мое здравомыслие находится под вопросом.

— Я знаю, это, может быть, немного неортодоксально.

— Нет, — решительно отвечает он.

— Пожалуйста?

Он рычит: — Что, черт возьми, с тобой не так?

— Не нужно раздражаться.

— Вспыльчивый?

— Я просто говорю. Тебе не нужно так сильно злиться из-за этого.

Он снова в ярости смотрит на меня, стискивая челюсти и, вероятно, прикидывая, сколько потребуется давления, чтобы сломать хрупкие птичьи косточки у меня на шее.

Прежде чем он это сделает, я говорю: — Я также хочу поблагодарить тебя за розу, которую ты мне оставил. Это было действительно мило. Никогда раньше мужчина не приносил мне цветов. Я знаю, что это была только одна, и еще ты тогда подумал, что я невольная проститутка, но все же. Это было заботливо. Так что спасибо тебе.

Он смотрит на меня с выражением, средним между замешательством и изумлением, со здоровой долей отвращения.

— Наверное, сейчас самое время напомнить тебе, что я все тот же человек, ради которого ты оставил розу. Так что, если бы ты убил меня, ты убил бы и ее тоже. Просто мысль.

— Ты принимаешь наркотики?

— На данный момент нет. А что, у тебя они есть?

— С тобой что-то не так. У тебя проблемы с головой. Верно?