Книга Жестокие клятвы, страница 91 – Джей Ти Джессинжер

— Твою мать. Извини.

Он приподнимает грудь, чтобы я могла опустить ноги, затем снова устраивается на мне, все это время удерживая свой член внутри меня. Я обвиваю руками его плечи, глубоко вдыхаю, затем выдыхаю, вытягиваясь под ним, как кошка. Он смотрит на меня из-под опущенных век.

— Я хочу кое-что сказать.

Я развожу руки в стороны и вздыхаю.

— Конечно, хочешь.

— Не драматизируй так. Это важно.

— Я собираюсь выследить этих ваших психотерапевтов и заставить их сменить карьеру. Они превращают взрослых мужчин в Опру Уинфри.

— Помолчи и послушай меня.

— Не похоже, что у меня есть выбор. Ты весишь тысячу фунтов. Я никуда не собираюсь уходить.

Он перекатывается на спину, укладывает меня на себя так, чтобы наши тела были на одном уровне, затем кладет мою голову себе на шею и сжимает меня.

— Лучше? — Прижимаясь к его твердой груди, я киваю. — Хорошо. Итак, вот что я хочу сказать.

Наступает долгая, зловещая пауза.

— Не ломай себе голову, Куинн. Просто скажи это.

Его грудь поднимается и опускается от тяжелого выдоха. Он проводит открытой ладонью по моему позвоночнику, его пальцы нежно очерчивают дорожку вокруг моих шрамов. Затем, внезапно, он начинает говорить.

— Я убью любого, кто когда-либо проявит к тебе неуважение. Я убью любого, кто хотя бы посмотрит на тебя не так. Если кто-нибудь хотя бы будет тебя раздражать, я всажу ему пулю в череп и брошу его тело в реку Чарльз. Тебе никогда больше не придется сражаться в своих собственных битвах, гадюка, поняла? Я уничтожу к чертовой матери любого тупого ублюдка, который когда-либо посмеет заставить тебя нахмуриться. — Он такой пылкий, а его слова настолько неправдоподобны, что я начинаю смеяться.

— Вау, ромео. От секса тебя всегда так колет?

— И она смеется, — ворчит он. — Чертовски замечательно.

— Подожди… — Я поднимаю голову и смотрю на него. — Ты серьезно?

— Да, я чертовски серьезен!

— Потому что это ненормально. Ты ведь знаешь это, верно?

— Мне все равно!

Мои брови приподнимаются, я изучаю выражение его лица. Помимо оскорбления из-за того, что я рассмеялась, он совершенно искренен в своих угрозах. Я испытываю странную смесь неверия и удивления. И волнения тоже. Палец на спусковом крючке у этого человека немного чешется.

Я тихо говорю: — Спасибо. Это мило. Безумно, но мило. — Он что-то ворчит и отводит взгляд. Изо всех сил стараясь не рассмеяться, я целую его в щеку. Я шепчу ему на ухо: — Знаешь, для такого мачо ты большая размазня.

Он ворчит: — Не произноси слово ”нежный", когда я все еще внутри тебя. — Сейчас я ничего не могу с собой поделать. Я опускаю голову ему на грудь и смеюсь, пока он не переворачивает меня на спину и не целует. Улыбаясь мне сверху вниз сияющими глазами, он говорит: — Что это за отвратительный шум ты издаешь, девочка? Я слышал гиен, которые звучат лучше.

— Прошу прощения, но в данный момент я по горло набита твоим гигантским членом. У меня, наверное, отказали легкие.

Он сияет.

— Так тебе это нравится, да?

— Перестань напрашиваться на комплименты.

Он опускает голову и прижимается губами к моему уху.

— Тебе это нравится. Признайся.

— Я ни в чем не признаюсь.

Когда он сгибает бедра, мне приходится подавить стон.

— Подожди, почему у тебя все еще стоит?

— Ты голая. Значит, у меня стояк.

— Но ты…

— Кончил. Да. Но мои яйца снова полные. — Когда я корчу гримасу, он хихикает. — Это оскорбляет тонкие чувства ее светлости?