Книга Идеальные незнакомцы, страница 97 – Джей Ти Джессинжер

Я перестаю делать вид, что пытаюсь вылезти из-под него, и просто смотрю на него, качая головой. — Это не твои мышцы весят слишком много. Это твое эго.

Ты, наверное, самый высокомерный мужчина, которого я когда-либо встречала.

— Наверное? — дразнится он. — Я соглашусь с этим.

Мы улыбаемся друг другу некоторое время, пока что-то в моей груди не тает, и я должна отвести взгляд, чтобы он этого не увидел.

Джеймс наклоняет голову и шепчет мне на ухо: — Ты уже должна знать, что от меня не спрячешься, дорогая.

Я закрываю глаза и вздыхаю. — Боже, это так раздражает.

Он смеется, тыкаясь носом в мои волосы. — Ты любишь это.

Опять это слово: любовь. Оно всплывает в случайных паузах в разговорах, как какой-то устойчивый сорняк.

Он, видимо, чувствует, как меня пронизывает дрожь при мысли об этом страшном слове из пяти букв, потому что когда он поднимает голову и смотрит на меня, его выражение лица теряет свою легкость. Теперь на меня смотрит Интенсивный Джеймс, с острыми краями и глазами, похожими на лазеры.

Я умоляю: — Пожалуйста, не говори ничего. Я только что проснулась. Я не пила кофе. Я не в том состоянии, чтобы иметь с этим дело.

— Иметь дело с чем? Нет, не смотри на стену. Cмотри на меня.

Жуя губу, я сосредотачиваюсь на расщелине на его подбородке. Это гораздо более безопасное место, чем черная дыра его глаз, которая высосет из меня правду.

Он ждет, пока я заговорю, обхватив руками мое лицо, а его тело напряглось от ожидания. Когда я затягиваю с ответом, он тихо спрашивает: — Иметь дело с чем, Оливия?

А, к черту. Если я совру ему, он узнает, так что нет смысла пытаться.

Я говорю: — С этим, — потом беру его руку и прижимаю к груди, прямо над своим колотящимся сердцем.

Я думала, что уже видела, как горят его голубые глаза, но сейчас в них горят целые планеты.

Он прижимается к моей грудине, широко расставив пальцы, так что его большая ладонь охватывает почти всю ширину моей груди. — Это то, что ты чувствуешь ко мне?

Под его ладонью мое сердце — дикий зверь.

Протягивая руки, чтобы погрузиться в густой шелковый беспорядок его темных волос, я шепчу: — Это песчинка во вселенной, состоящей из пляжей, что я чувствую к тебе.

Потом я целую его, потому что когда-то, не так уж и далеко в будущем, его не станет, и я больше никогда не буду иметь удовольствия целовать такого прекрасного мужчину, как он.

Он жадно целует меня в ответ, издавая призывные звуки низко в горле. Когда мы разрываемся, мы оба задыхаемся.

Он скользит рукой вдоль моего тела и забирается под меня, обхватывая мою задницу. Когда я прижимаюсь бедрами к его тазу, он ругается себе под нос.

— Через час я сажусь на самолет. Внизу меня ждет машина.

Опять Германия? Так быстро? Он не уточняет, и хотя я хочу спросить, но не могу. Но вскоре меня отвлекает его следующее заявление.

— Но мы поговорим об этом, когда я вернусь.

Его тон мрачный. Я не могу решить, это обещание или предупреждение, и это меня раздражает. — Последнее, что я слышала, мы жили одним моментом. Никаких вопросов, никаких обязательств, никаких сожалений. Ничего не напоминает?

Его губы скривились. — Ты думаешь, что я забыл бы хоть что-то из того, что сказал тебе, умник?

— Так ты просто нарушаешь правила на ходу?

Он смотрит на меня какое-то мгновение с той же нервной невозмутимостью, которая иногда на него находит, с той сменой, которая напоминает хищника, преследующего свою добычу.