Книга Карнавал тварей, страница 45 – Эйден Пирс

Его рот оказался теплее, чем я ожидала. Он истощал вкус человека и темной магии. От простого, невинного поцелуя у меня закипела кровь, а тело запылало. Когда я просунула язык ему в рот, чтобы углубить поцелуй, он отстранился.

Я преследовала его губы, и из меня вырвался всхлип от его потери.

— Пожалуйста. Ты не причинишь мне вреда.

Он вздохнул, проведя пальцами по темным локонам волос.

— Причиню. Я не создан для спаривания со смертными. Моя форма монстра… довольно большая.

Я моргнула и оживилась при словах «монстр» и «большой».

— О каком большом масштабе мы говорим? Большой как у порнозвезды? Или типа, большой как Годзилла?

Он усмехнулся. Его смех всегда заставал меня врасплох, поскольку звук был настолько нечеловеческим.

— Слишком большой для маленькой дырочки между твоими ногами, Питомец.

— Ты же лучший маг Верхней и Нижней стороны, верно? Разве ты не можешь просто — и я не могу поверить, что говорю это — сделать его поменьше?

— Я могу сдерживать свои темные побуждения, пока меня питают. Именно для этого «Грешники Сайдшоу» были созданы в первую очередь. Чтобы собрать ужас и страх, и все это для того, чтобы я был сильным. Я питаюсь местами смерти. С моральной точки зрения мне приятно питаться теми, кто желает умереть. Но это не способствует полноценной диете.

— Вот почему моя мама убивала невинных. Цирк был открыт для всех, верно? Люди и монстры. Тогда еще не было такого понятия, как места смерти.

Алистер напрягся при упоминании моей матери.

— Весь шатер был местом смерти. Она даже пускала детей в цирк. И ни одна душа не пережила ни одного выступления.

— Похоже, она заслужила смерть.

В комнате воцарилась колючая тишина. Я отмахнулась от Ала, и тот исчез в клубе теней. Села, подтянув колени к подбородку.

— Я боюсь быть похожей на нее.

Инспектор манежа поднялся на ноги и посмотрел на меня таким взглядом, от которого у меня сжалось сердце.

— Ты совсем не похожа на нее.

— Знаешь, что смешно? Мой отец мало о ней говорил, но когда наконец сделал это, стало ясно, что он влюблен в нее и убежден, что она хороший человек.

Плечи Алистера заметно напряглись. Казалось, что-то горело на кончике его языка, и внутри него шла война, говорить это или нет.

Я взглянула на него.

— Что бы ты ни думал сейчас, просто скажи это.

— Твои родители не были влюблены. Твоя мать зачаровала его.

— Что? — Конец моего хвоста от удивления хлопнул по поверхности воды в ванне. — Нет. Ни за что. Фейковые новости.

Глаза Алистера сузились в смертоносные щелочки.

— Ты называешь меня лжецом?

Волосы на затылке встали дыбом.

— Нет. Это просто не имеет смысла. Мой отец был никем, шпагоглотателем в бродячем цирке. Что она получила, зачаровав и заставив полюбить ее?

— Безопасность. Место, где можно затаиться, пока я охочусь на нее.

— Мой вид размножается только тогда, когда хочет. Не бывает случайной беременности у суккуба. Так зачем ей я, если все, что она искала у Уокера, — место, где можно спрятаться от тебя?

— Я не знаю, Мегера.

Я не могла понять выражение лица Алистера. Его маска бесстрастного лица была чертовски хороша. Даже не имея возможности читать язык его тела или улавливать его эмоции, я не могла избавиться от неприятного чувства, расцветающего в моем нутре. Он лгал.

— Что ты мне не договариваешь?

— Я — древняя кульминация тьмы и страданий. У меня много секретов. Ты умрешь от старости, прежде чем я смогу рассказать тебе хотя бы половину… — Его тон был резким, ледяным. Я слишком сильно надавила. Но он нес полную чушь, потому что мы говорили о моей матери. — Заканчивай принимать ванну. Увидишь сама.