Книга Бухта Магнолия. Магия, чистая и злая, страница 178 – К. Ф. Шредер

– Целители уже ничего не могли для нее сделать. Уменьшить ее страдания до того, как боль стала бы нестерпимой, было единственно гуманным решением.

Люсьен задрожал всем телом.

– Она была здесь одна! Слышишь, ты, одна!

Он должен был остаться при ней. Держать ее руку и говорить, что любит. Его бабушка никогда – нет, никогда – не допустила бы, чтобы Люсьен умирал один, даже тогда, когда зильфуровые вены уже свели бы его с ума.

По его недосмотру она умирала одна, пока он бездействовал, стоя по другую сторону проклятой стеклянной стены, богатый внучок. Он мог бы помешать произволу. Даже обязан был сделать что угодно! Дон Немеа дал ему достаточно времени, чтобы он успел спасти жизнь бабушки, и как он распорядился этим временем? Никак, абсолютно никак!

– Ты знал? – спросил его отец. – Ты знал о ее болезни?

Горький смех вырвался из горла Люсьена. Ужас и вина смешались в жгучую ярость.

– Ты даже не попытался спасти ее, разве не так? – вскрикнул он. – Может, даже рад был скорее покончить с этим, пока никто не узнал о ее болезни. Ведь об этом ты беспокоился больше всего? Чтобы информация не просочилась в чертовы новости?

Отсутствие ответа только подтвердило предположение Люсьена.

– Я понимаю, что вся эта ситуация тяжела для тебя, – уговаривала его мать. – Ты растерян и травмирован. Но ты должен взять себя в руки. Целители сделали единственно правильное – забрали ее.

– Единственно правильное для вас, – прорычал Люсьен.

– Для всех нас, – поправил отец. – Оградить семью – это высший приоритет.

Семью? Скорее, семейный бизнес. Люсьен горько рассмеялся.

– У меня больше нет семьи, – сказал он, на что его мать закатила глаза:

– Не выставляй себя на посмешище.

Какой смысл обсуждать ее кончину с ними? Они услышат лишь то, что хотят слышать, так было всегда. И Люсьен помчался наружу мимо родителей. Мать крикнула ему вдогонку:

– Погоди!

Никто его не удержал, когда он хлопнул дверью солярия. Оставить бабушку одну в палате – предательство. Как будто он второй раз бросил ее в беде. Он не мог оставаться дольше в комнате, где, казалось, было так мирно и спокойно и где всего несколько минут назад была убита его бабушка. Терпеть присутствие родителей невыносимо. А самое худшее – оставаться у тела. Чувствовать пустоту там, где когда-то были любовь, смех и его духовная опора.

Он выбежал из больницы и бросился вдоль по улице. Поначалу он сам не знал, куда идет, но потом заметил, что ноги сами несут его в сторону города Крепостная Стена. Все правильно, как раз туда он и хотел, как раз там и должен был находиться.

Брат Зоры Наэль отдал приказ убить бабушку – или, по крайней мере, стал безмолвным свидетелем ее убийства, и за это он должен был ответить.

Над головой Люсьена в ночном небе замелькали первые звездчатые магнолии. Он достал из кармана и свой цветок. Еще несколько часов тому назад это был сухой комок лепестков, однако магия этой особенной ночи пробудила его к жизни. Цветок стал светло-голубым и нежным и мягким на ощупь.

Люсьен шепнул в его лепестки свое самое заветное желание – то, чего он хотел больше всего на свете и что собирался запустить сегодня в небо. Он крепко сжал пальцы с цветком в кулак. А когда разжал, на ладони лежали смятые лепестки и сухие останки. Но какая теперь разница?

Ведь у Люсьена давно было заготовлено желание, пару недель назад он шепнул звездчатой магнолии: