Книга Бухта Магнолия. Магия, чистая и злая, страница 24 – К. Ф. Шредер

Однажды Чичико застала ее за молитвой. У Кари по спине тогда бежал горячий и холодный пот одновременно. Она была уверена, что Чичико непременно расскажет дону Немеа о ее непослушании и позаботится, чтобы Кари была наказана. Но первая жена Дайширо только посмеялась и спросила падчерицу, мол, разве она не знает, что богини давно умерли?

Тогда Кари ей не поверила. Теперь она знала это наверняка – и все-таки… все-таки теплилась искра надежды, что Шакари и ее сестры – двойняшки Фео и Юна, Солнце и Луна, еще живы и вспомнят, что люди с их наивными мечтами нуждаются в божественной благодати.

Вздохнув, Кари перекатилась на живот и зарылась головой в подушки. Надо было отключиться, но страх перед теми образами, которые преследовали ее во сне, заставлял ее бодрствовать. Картина, как отец валяется на земле перед Дайширо и над ним глумятся. Воспоминания о родной хижине, голос матери и пение птиц, картины жизни, которая не только миновала, но была утрачена навсегда. Обезоруживающая улыбка Наэля, которую ей больше никогда не увидеть. Бесцельные мечты о райских птичках, драконах и богинях, надежда на счастье, обретение мира, который давно погиб.

Она так живо представляла себе героев древних преданий, что практически видела их танцующими в темноте спальни: драконов, райских птиц и даже смутные очертания богинь. А может, это ей снилось и она просто не заметила, как провалилась в мир грез и сновидений.

Внезапно ее тело пронзила острая боль, как будто кто-то воткнул ей в грудь ледяной кинжал. Кари судорожно пыталась поймать воздух ртом, вдохнуть, хотела закричать. Однако голос отказал ей, и в следующий момент боль прошла так же внезапно, как и появилась, и ее сменила теплая тяжесть, которая хоть и была невидимой, но укрыла Кари цементным одеялом и затягивала ее в темноту.

Все глубже и глубже.

Пока в кромешной тьме не осталось ничего, кроме покоя.

Наэль мчался по переулкам квартала Скарабеев, которые в это время были практически безлюдны, если не считать нескольких спящих бездомных. Он не давал себе передышки и чуть сбавил темп лишь на минутку – чтобы украсть майку с чужой бельевой веревки. И только когда добежал до станции подземной железной дороги на северной границе Нефритового рынка, по которой из Пенинсулы по туннелю на остров Магнолия регулярно отправлялись поезда, только тогда парень остановился, чтобы перевести дух.

Перед станцией цвело дерево магнолии. Наэль отломил одну ветку с тремя пышными розовыми цветами – подарок для сестры Зоры. Она любила все растения, но магнолии особенно. Пока Наэль ждал поезда на станции, постоянно оглядывался. На перроне он был один, но ситуация могла быстро измениться. Наконец подошел поезд, и нигде не было видно ни одного бойца-скарабея. Кажется, ему действительно удалось уйти живым с виллы Немеа. И все это благодаря Кари.

Кари, в бледно-лиловых глазах которой он прочитал так много спрятанной боли и гнева. Даже теперь, вспоминая ее взгляд, он почувствовал боль в груди.

Кари, отца которой он оставил там, на вилле Немеа.

Его желудок судорожно сжался. Из-за воспоминаний об отце Кари, но еще потому, что в своих собственных расследованиях Наэль все еще не продвинулся ни на шаг.

Когда командир подразделения спросил Наэля, решится ли он на разведку в кварталы кланов, тот готов был ликовать. Сколько лет приходилось работать в зачистке, и наконец-то ему светило повышение! Он вступил в «Горящую лилию» три года назад, хорошо зная, сколько зла таится внутри этого синдиката, и не ведая, когда ему удастся подняться повыше в иерархии рангов. Еще маленьким мальчиком он на собственной шкуре узнал жестокость «лилий» и поклялся им отомстить. «Когда-нибудь, – так он пообещал себе и своей сестре на руинах их дома, – я заставлю людей „Лилии“, и прежде всего их лидера, сгореть на работе, в прямом смысле».