Книга Бухта Магнолия. Магия, чистая и злая, страница 42 – К. Ф. Шредер

– Подойди, – прошептала колдунья – а Люсьен теперь не сомневался, что она колдунья, – не шевельнув губами. Ее голос словно звучал в голове Люсьена, скользил по помещению, был одновременно повсюду и нигде, как и эта женщина была все и ничто. Его конечности как будто окаменели, но ветерок подтолкнул вперед. Чуть не споткнулся, но очутился прямо перед колдуньей.

Женщина положила длинный палец ему на щеку, скользнула вниз по скуле и по шее. Ее прикосновения оставляли после себя горячий болезненный след на его коже.

– Огонь и тень. Я чувствую магию в твоих жилах, юноша, – сказала она, и с ее губ слетели маленькие черепа, сформированные из дыма. Они плыли к Люсьену и лопались на его губах, оставляя дымные поцелуи.

– Ты мама Лакуар? – спросил Люсьен. Горло у него внезапно пересохло.

Она бесновато хихикнула:

– А то кто же? Главное, я знаю, кто ты, Люсьен из семьи де Лакур, дитя, рожденное из магии. Давно уже я не встречала никого из твоего рода. Много лет. Больше, чем большинство людей успевают пожить на этом свете. – Она улыбнулась. – Но ты здесь не для того, чтобы поговорить о своем происхождении, а из-за серебра, которое тянется по твоей коже.

– Я… я…

Мама Лакуар закатала ему рукав, обнажив левое предплечье, на котором серебристые линии были едва заметны.

– Интересно, – пробормотала мама Лакуар, прищелкнув языком. – Серебро едва сочится, хотя сидит глубоко. Скажи мне, мальчик, та, что взяла это на себя, она сделала это из любви, из чувства долга или по принуждению?

Люсьен понятия не имел, о чем она бормочет. Но ведь колдуньи и должны говорить загадками?

– Я не могу тебя вылечить, – продолжала мама Лакуар. Сердце Люсьена забилось как сумасшедшее. – Но я могу смягчить течение болезни. Я вижу, ты уже привел с собой жертвенное животное.

– Жертвенное?.. – Голос Люсьена вдруг поднялся на октаву выше. Так вот для чего он должен был принести свинку? Ну конечно! Черная целебная магия всегда требовала кровавой платы. Он мог бы и сам догадаться! Животинка посмотрела на него большими глазами. Ведь он же не мог… или…

– Однако за мою работу надо будет заплатить. Две тысячи пятьсот малов, – продолжала мама Лакуар.

– Сколько-сколько? – вырвалось у Люсьена.

Больше, чем Люсьен зарабатывал за три месяца. Или за два, если брать в «Талантливых решениях» еще сверхурочных часов. Для его родителей это были гроши, но он не мог у них просить денег, не объяснив, на что ему столько. А они были последними, кто узнает о его зильфуровых венах.

– Или же ты можешь расплатиться жизненной энергией.

Люсьен моргал, отказываясь верить. Жизненной энергией? Должно быть, это шутка! Он хотел вылечиться, чтобы его жизнь не кончилась так рано. Разбазаривать жизненную энергию и тем самым бесценные годы было для него совершенно неприемлемо.

Целительница явно читала его мысли.

– Я предпочитаю, чтобы мои клиенты знали, что их ждет, и сами решали, заплатят ли они соответствующую цену, вместо того чтобы разбазаривать мое время. Будь ты обычный человек, я бы тебя давно выпроводила. Ну хорошо. Смотри сам и решай.

По мановению ее руки по гладкой стене справа от Люсьена прошла волна, и поверхность превратилась в стекло, через которое он мог заглянуть в смежное помещение. Кто-то стоял на коленях перед алтарем, спиной к окну, а на алтаре, в окружении душистых палочек, камешков и мисочек, сидел крокодильчик. Позади него стояла фигура – девушки? Колдуньи?