Книга Та ещё звезда для миротворца, страница 62 – Сусанна Ткаченко

– А я готова увидеться с Ванессой и попробовать с ней поработать, – добавила Таисия.

В звездолёте резко стало оживлённо. Платон повёл мать к Ван, дар Раамн с истом уселись за стол что-то обсуждать, а мы с даром Ли отправились в стыковочный отсек, чтобы перейти на шлюп «Разящего бумеранга».

– «Разящий» взрослый и очень опытный ДНК-симбионт, – пояснял мне по дороге дар Ли, – он гораздо старше «Карающего», поэтому не удивляйся кажущейся тесноте – корабль прекрасно работает с пространством. Входи.

Мы действительно оказались на крохотном пятачке с четырьмя дверями, и я успела подумать: зачем мы сюда пришли? Тут не развернуться! Но пси-лекарь отодвинул одну из дверей, и мы оказались в довольно просторном белоснежном кабинете, оснащённом неведомым мне оборудованием.

– Мне нужно, чтобы ты разделась и легла в капсулу, Полина. Это буквально на десять минут, – сообщил дар, и я без лишних разговоров потянула молнию комбинезона.

Скинула его на кушетку и вытянулась в капсуле, закрыв глаза. Сверху меня закрыло крышкой, стало темно, и как будто затряслось окружающее пространство. Что-то запищало на одной ноте – противно до зуда, – потом меня пару раз укололо и ущипнуло, а потом закружилась голова. Вообще, терпимо. Паниковать причин не было, но всё равно чем дольше я лежала в этом саркофаге, тем сильнее меня охватывала жуть.

К счастью, до приступа клаустрофобии не дошло – крышка открылась раньше.

– Ну вот и всё. Исследования и аналитика займут какое-то время, а ты можешь идти, – обрадовал меня пси-лекарь.

Последние слова он договаривал, уже погрузившись в изучение собранных материалов, уткнувшись в прибор. Я поспешила одеться и поскорее убраться с чужого корабля. «Карающий зло» мне был гораздо роднее.

Едва перешагнула порог, как он тут как тут.

– Жду тебя! Беги скорее в наш лекарский отсек, подружка твоя что-то там поёт, – сообщил он возбуждённо. – Послушай и посмотри, то или нет.

Я прибавила шаг и вскоре услышала звуки, раздающиеся в каюте Ванессы. Вошла, а там на стуле сидит Таисия с выражением лица мамочки на детском утреннике, а перед ней выступает француженка. Ванесса стоит в больничной рубашке, будто на сцене в вечернем платье. Ножку вперёд, ручки сложила. Очень старается, но… К сожалению, того, что транслировал сирениум, находясь в её теле, не выдаёт. Я напрягала зрение – бесполезно. Можно, конечно, с натяжкой угадать расположение звуков на воображаемом нотном стане, но это если точно знать, где они находятся.

– Ну как? – спросила у меня тихонько Тая.

– Врата она не откроет. Но песня та. Я её узнаю.

– Уже хорошо. Ван, дорогая, а сможешь ещё один, последний, раз спеть, но так, чтобы без ошибок? Я очень этого хочу!

Подруга кивнула, расплылась в улыбке и завела пятнадцатисекундную песню с прихлопами и притопами.

В этот раз звуки создавали чуть более заметный след, видимо, француженка очень старалась, поддаваясь силе желания Таисии.

– Молодец! – от души похлопала дара Хазааш по завершении, и я к ней присоединилась. – Отдыхай, пожалуйста, и ни о чём не волнуйся. Кар, всё зафиксировал?

– Да.

– Ну что ж, идём теперь смотреть, что у тебя получится. Думаю, если что, можно попробовать посадить «Разящий» на планету, и он тогда…

– Не надо! – возмутился звездолёт. – Я сам смогу!

– Ох, точно, прости, дорогой, – тут же одумалась Тая и заговорила виновато: – Всё время забываю, что ты уже вырос. Не обижайся. Я же помню тебя маленькой машинкой, которую в руках носила.