Книга Анна. Последняя надежда рода, страница 116 – Юки

Я усмехнулась сквозь слезы.

- Ужасное сочетание.

- Для меня? - он наклонился ближе, его голос стал почти шепотом. - Это единственное, что позволяет мне не сойти с ума от всего, что произошло. Я был мертв. А потом стал богом.

Я закрыла глаза, вбирая его слова. Сколько боли и злости в нем, сколько сломанных судеб мы тащим за собой. И все же… мы здесь. Вместе.

- Знаешь, - сказала я, глядя ему прямо в лицо, - я тоже не могу без тебя. Хоть иногда и мечтаю послать тебя к демонам.

Он криво усмехнулся.

- Уже теплее.

Мы засмеялись оба – нервно, почти отчаянно. Смех звучал, как клятва: мы еще живы, мы все еще вместе, несмотря ни на что.

Я прижалась к нему сильнее.

- Мирт, - прошептала я, называя его так, как тогда. - Только не исчезай снова.

Он закрыл глаза, будто это имя ранило и лечило одновременно.

- Не исчезну, - пообещал он. - Даже если придется сжечь полмира.

И в тот миг я поверила ему.

Прошли годы. Время для богов текло иначе, чем для смертных, и все же я ощущала, как многое изменилось с тех пор, как мы впервые вступили в бой с Древними.

Новый дворец, возведенный мною в пространстве между измерениями, сиял, словно небесная крепость. Он парил над Землей, скрытый от глаз смертных и даже от тех, кто случайно заглядывал в небо сквозь магические чары. Здесь поселился наш пантеон – новые боги этого мира.

Мирослав, или, как он теперь называл себя, Мирт, стал моим спутником. Мы по-прежнему ругались из-за пустяков – иногда из-за взглядов, слов, упрямства, но каждая ссора для меня заканчивалась одинаково: в его объятиях, в жаре нашей страсти, который примирял лучше любых клятв.

Федор принял имя Ферос и стал покровителем защиты и правосудия. Елена сохранила свое имя, сияя светом истины, Павел тоже остался самим собой, взяв на себя роль бога войны и возмездия. Они двое часто навещали императора, который благодаря нашему союзу стал величайшим правителем этого мира. Его имя теперь знали по всему миру.

Мы не забыли о врагах. Пантеон продолжал поход: мы разрушали миры, где окопались Древние, освобождали порабощенные и находили тех, кто уцелел из старых богов. Они становились нашими союзниками, новыми покровителями, вставая во главе свободных миров.

И однажды я вернулась в Валорн. Мой родной мир был ранен глубже всех. Его города зияли руинами, поля покрывала тишина, но он все еще жил и надеялся на лучшее. Я оставила там одного из уцелевших богов - старого союзника, чтобы он стал покровителем и повел Валорн к исцелению.

Казалось, что мы сделали невозможное. Но однажды…

Мы с Миртом оказались в древнем храме на окраине одного из миров. Там, среди истертых барельефов и затхлого воздуха, я нашла старый свиток и артефакт. Они отзывались чем-то потусторонним, холодным.

- Это же… - прошептала я, пальцами касаясь знаков. – Путь в мир мертвых!

Внутри все перевернулось. Регнус, матушка… Отец. Я их могу снова увидеть, а может и вытащить оттуда!

- Хочешь спасти родных? – догадливо поинтересовался Мирт, обняв меня, будто чувствовал, в каком я сейчас состоянии. – Не знаю… Вряд ли это возможно.

- Плевать! – упрямо бросила я. – Я должна хотя бы попытаться!

Мы отправились туда вместе. Артефакт пробил дыру в ткани мироздания, открыв путь туда, где не было места живым.

И посреди беспроглядной пустоты, которой не было ни конца, ни края, я увидела их. Моих родных. Мать. Отца. И брата, Регнуса. Он возник передо мной из ниоткуда, такой же, каким я помнила. Уверенный, спокойный, глядящий на меня с любовью и легкой грустью.

- Я нашла вас! – я кинулась к ним, обнимая поочередно. – Прошу, идем со мной!

- Нельзя, - покачала головой мама, погладив меня по голове, как в детстве. – Мы ведь уже мертвы, и назад дороги нет.

По щеке покатилась слеза, и я всхлипнула, крепче прижавшись к брату.

- Не плачь, сестренка, - его голос был таким же теплым, как прежде. - Я рад, что ты выжила. Что у тебя новая жизнь. А мы… Мы не сможем пойти за тобой, прости. Наше место тут.

- Прости, дочь, что испортил тебе жизнь, - виновато вздохнул отец. – Если бы я знал, что все так сложится…

Слезы текли по моим щекам без остановки от мысли, что ничего нельзя сделать. Мне не вернуть их. Но эти мгновения были даром, который я никогда не забуду.

Регнус взглянул на Мирта, скромно молчащего позади меня.

- Сделай ее счастливой.

Мирослав лишь кивнул. Его глаза – суровые, яростные, всегда полные противоречий - в тот миг были спокойными и ясными.

- Сделаю, - серьезно ответил он. - Даже если она сама этого не захочет.

Мои родные рассмеялись. А после растворились во тьме.

- Идем, - уверенно взял меня за руку Мирт. – Нам пора к живым, ведь наша жизнь только начинается.