Книга Ненужная жена. Хозяйка лавки, страница 77 – Алиса Князева

Чувствую, как краска заливает лицо:

— Пожалуйста, пойдём отсюда.

— Да брось! — она наклоняется над ним. — Смотри, какие мышцы… А что там ниже? — её рука тянется к одеялу. — Интересно, правду говорят про то, что они большие не только в небе?

Что-то внутри меня взрывается:

— Лерта! — голос звенит от гнева. — Немедленно убери руки и выйди!

Она отшатывается, явно удивлённая моей реакцией:

— Ну чего ты так? Я же просто…

— Уходи! — повторяю, чувствуя, как дрожат руки. — Как тебе такое в голову-то пришло? Он болен, беспомощен, а ты… — задыхаюсь от возмущения.

— Фи, какая злюка, — она надувает губы. — Я же из любопытства…

— Оно неуместно, — цежу сквозь зубы, становясь между ней и кроватью. — Уходи. Сейчас же.

— Ладно-ладно, — она поднимает ладони. — Какие мы собственницы! А ещё говорила, что он тебе не нужен…

Захлопываю за ней дверь и прислоняюсь к ней спиной, тяжело дыша. Сердце колотится как безумное. Никогда не думала, что во мне может быть столько ярости.

Медленно возвращаюсь к кровати. Эридан по-прежнему неподвижен, но мне кажется, что его лицо чуть напряжено, будто ему неприятны были эти прикосновения. Хотя, возможно, я просто всё придумала.

— Прости, — зачем-то извиняюсь я, осторожно поправляя одеяло. — Я не должна была позволять…

Останавливаю себя. С кем я разговариваю? Он же не слышит. Но всё равно не могу удержаться — легко касаюсь его руки:

— Отдыхай. Надеюсь, утром ты проснёшься в полном порядке, — поджимаю губы и выдавливаю нервную улыбку. — И свалишь из моей лавки. Кстати, она названа так не в честь тебя. Это тест на испорченность, и ты его не прошёл.

И почему-то кажется, что его лицо чуть разглаживается, становится спокойнее. Наверное, просто игра воображения.

«А ещё говорила, что он тебе не нужен…» — вспоминаются слова Лерты, и я чувствую, как снова краснею. Похоже, я многого о себе не знаю.

Знакомые лица ремонтников действуют успокаивающе.

Это те же ребята, что помогали чинить мой дом, уже знаю, что они надёжные и спокойные.

Обменявшись приветствиями, я оставляю их заниматься окнами. Утром придётся ещё и уборкой озадачиться, но пока мне хватит потрясений, и я очень хочу спуститься в мастерскую.

Перед этим в последний раз заглядываю к Эридану. Его состояние не изменилось — дыхание ровное, лицо спокойное. Решаю приоткрыть окно, чтобы впустить в комнату свежий воздух, укрываю бывшего одеялом и, уперев руки в бока, поджимаю губы.

— Будь уверен, это проявление заботы не потому, что ты заслуживаешь!

Не знаю, зачем я всё это говорю.

Качнув головой, разворачиваюсь и иду к лестнице.

Мой чайник ждёт меня, такой же, как я его оставила. Провожу пальцами по гладкому боку — высох идеально, ни трещинки. Удивительно, как много изменилось за эти дни, а он остался прежним. Клянусь, вот за это я и обожаю гончарное искусство. Всем нам нужно что-то постоянное в чудовищно переменчивом мире.

Готовлюсь к обжигу, волнуясь сильнее, чем перед экзаменами. Новая печь, времени совсем не осталось, права на ошибку у меня нет.

— Эй, дом, — зову я. — Знаю, тебя расстроил мой спонтанный отъезд, но, я надеюсь, тебе хватит сил дать мне ещё один шанс? Не помешали бы твои советы во время обжига.

Проверяю температуру — нужно начинать с невысокой, постепенно повышая. Слишком быстрый нагрев может привести к растрескиванию, и тогда вся работа пойдёт насмарку. Думаю, в этом мире уместно говорить, что гончарное дело похоже на магию — тоже требует терпения и точности.