Книга Обрученная с воинами, страница 66 – Грейс Гудвин

Он неторопливо гладил меня, ласкал мою кожу, распаляя меня все больше. Мое тело было полностью в его власти, и я могла только позволить ему ласкать меня, а сама наслаждалась этими изучающими прикосновениями. Сейчас он мог взять абсолютно все, что только пожелает. Мог сделать со мной все: причинить мне боль, трахнуть меня, любить меня или заставить меня срывать горло от криков наслаждения–и это пугало меня до чертиков. Но и заводило как никогда в моей жизни.

–Теперь скажи мне, чего ты хочешь, Ханна.

Я потрясла головой, когда его пальцы начали обводить круги вокруг моей девственной дырочки. Я хотела всего, но была слишком напугана, чтобы признать это. Что если он посчитает меня извращенкой, потому что мне нравится, когда удовольствие сопровождается капелькой боли? Что если он поступит так же, как мой бывший парень на Земле, который сначала шлепал меня по обнаженным ягодицам, а потом смеялся надо мной? Как будто то, что я нуждаюсь в чувстве защищенности, которое дает мне подчинение любовнику, делает меня объектом шуток. Я бы не вынесла, если бы Зейн стал смеяться надо мной или посчитал меня больной или какой-то ненормальной. Просто не вынесла бы.

–Отвечай мне немедленно, Ханна.

–Я не знаю, господин.

Он вздохнул, и моя киска сжалась, как и мои веки под повязкой: я была напугана, что мой ответ его разозлил.

–Ты не должна врать мне, малышка. Теперь ты должна быть наказана.

Я услышала его тихие шаги: он удалялся по направлению к столику, где располагались игрушки, а потом вернулся обратно ко мне. Единственным предупреждением, которое я получила от него, была команда:

–Ты будешь считать, Ханна. От одного до десяти, с каждым ударом. Если не станешь считать, я буду продолжать, пока ты не запомнишь, что тебе следует делать. Это понятно?

О, черт. Считать что?

Воздух наполнился мягким свистом, и что-то твердое обрушилось на мои ягодицы, загнав дилдо глубже в мою киску. Мои обнаженные ягодицы обожгло огнем. Я закусила губу и сжала челюсти, чувствуя, как этот жар растекается по моей заднице, вниз по бедрам и прямо к клитору.

Он ударил вновь, и я всхлипнула. И опять. Хлоп.

Прежде чем я вспомнила, что он велел мне считать, моя попка полыхала.

–Пять.

–Нет, любимая. Я велел тебе начать с другого числа.

Хлоп. Я заскулила, когда он ударил по задней стороне одной ляжки, затем другой. Боль охватила меня и растеклась по моему телу, наполнила мои вены горячим медом. Этого я боялась. Этого чувства парения, чувства того, что я существую для его удовольствия, полного растворения в ощущениях. Боялась открыть дверь в самую темную часть души для партнера, который не хотел меня, не понимал…

–Считай, подруга.

Его огрубевший от желания голос вернул меня обратно в комнату, к нему. Я хотела угодить ему. Я нуждалась в этом. Мне нужно было стать той, кого он хочет видеть во мне. Нужно было стать его. Мне нужно было…

Хлоп.

–Один, господин.

Я досчитала до семи, а он бил меня, снова и снова, по заднице и ляжкам. Это был какой-то паддл, твердый и безжалостный. Слезы насквозь промочили мою повязку на глазах, но я их не чувствовала. Они текли из какого-то потаенного места внутри меня, которое я держала на запоре, из вместилища боли и страха, пожиравших меня, будто раковая опухоль. Мои желания разрушали меня, потому что я старалась запереть их, подавить, держать в подчинении, как зверя. Я была зверем, чудовищем. Эта тьма внутри меня была тем, что я не хотела открывать никому. Я не доверяла Зейну настолько, чтобы открыть ее для него. Причиняемая им боль оказалась тем ключом, который отпер клетку чудовища. Мне было необходимо, чтобы он сломал меня–только так я могла выпустить тьму наружу, перестать бороться с ней и дать себе волю.