Книга Укрощенная Зверем, страница 25 – Грейс Гудвин

Со всхлипом мои ноги подкосились и я повисла на браслетах на моих запястьях. Мгновенно он поднял меня, взяв мой вес на себя. С силой, которую я и не смела представить, он повернул меня в руках лицом к себе.

«Моя!»

Он уставился в мои глаза, когда поднял меня. Я была голой и он пододвинулся, располагая широкую головку своего члена прямо напротив моего входа. Без промедления, он вошел в меня, медленно, широко растягивая, затем толкнулся глубже.

Командир Дик

Моя голова прояснилась, когда мой член погрузился в ее мягкое тело, будто клубившийся туман сошел с моих глаз. Было ли ее скользкое возбуждение противоядием от лихорадки, как все говорили? Это просто ее горячее, тесное лоно успокоило моего зверя, смягчило его потребность? Я узнаю причину позже. Сейчас, сейчас она была в моих руках, как мазь, успокаивающая ярость моего зверя. И она была мягкой везде, от ее больших грудей до полных задницы и бедер. Такая мягкая, что я чувствовал, будто растворяюсь в ней, она меня принимала так, как никакая другая раньше.

Я уставился в ее наполненные страстью зеленые глаза и понял, что она не с моей планеты. Она была человеком, как маленькая пара Дэкса.

Пара.

Зверю нравилось это слово, нравилось ощущение ее кожи, ее вкус, ее тугая киска. Я хотел смаковать каждый дюйм ее идеального тела, но зверь не уступит мне контроль.

Он злился на то, что его подавляли и посадили в клетку, отказываясь сдаваться, пока не трахнет ее и не заполнит ее своим семенем.

Тиффани.

Я не знал, как она сюда попала, или какое безумие воодушевило ее войти внутрь моей тюремной камеры.

Зверю было неважно. Он хотел трахаться. И учитывая этот ее взгляд, она тоже этого хотела. Боги, и я. Она была моей. Браслеты на ее руках это доказывали. Я узнал бы свой семейный рисунок в металле где угодно. Я бы спросил, станет ли она носить их позже. Так много вопросов.

Сейчас на ней были мои браслеты и это означало, что она сделала этот выбор. Она выбрала быть моей. Выбрала, чтобы мое семя ее заполнило и связало ее со мной.

Моя.

Я сжал металлические браслеты, которые пылали у меня в руке, их присутствие давало мне чувство надежды, спокойствия. Хотя зверь хотел заполнить ее своим семенем и пометить ее, мне также нужно было сделать ее своей. Дать ей увидеть, что я выбираю ее также охотно. И хотя мой член находился глубоко внутри нее, указывая на то, что зверь ее хотел, я открыл один браслет и надел его на запястье, застежка закрылась автоматически. Я почувствовал, как он сжался и стал мне по размеру, пока я надевал другой.

Осознание понизило меня. Это была не ментальная связь, как у Приллонцев с их парами. Она была природной. Знание, что эта Земная женщина и я носим одни браслеты, что не можем быть разделены без боли, без секса и создания пары, было опьяняющим. Значимым. Жизнь или смерть.

Я каким-то образом знал это. Глубоко внутри. Мне не нужно было, чтобы мой зверь шнырял и задавал ритм, подталкивал меня к ней, прикусывал ее шею и вдыхал ее аромат. Лизал ее кожу и пробовал ее на вкус. Трахал и заполнял ее.

Она была моей, и моего зверя. Ее глаза загорелись от этого осознания, она приняла меня и сжалась на моем члене, ее киска почти текла от ее обильного возбуждения.

Я прошелся взглядом от ее розовых губ, ее прекрасного личика, ниже, туда, где ее полные груди были открыты для оголодавшего меня. Она была ниже, чем Атланские женщины, но пышнее, ее огромные груди выходили за пределы моих ладоней, когда я взял их и стал играть с ее розовыми сосками. Ее тело было полным, круглым и таким мягким, настолько необычайно мягким везде, ее кожа более шелковая, чем лепестки самого нежного цветка в саду моей сестры.