Книга Сдаваться киборгам, страница 24 – Грейс Гудвин

Дерьмо. Я здесь в полной заднице.

«Не зови меня так», − прозвучал голос надзирателя, смущенный, в первый раз с тех самых пор, как я с ней познакомилась.

Ристон ей ответил: «Вы всегда будете леди Приллон Прайм. Брат вашей пары проживает на Колонии. Он передает вам привет».

Максим должно быть взял под контроль свои эмоции, потому что волна чувствительности от него исчезла и я сделала глубокий вдох, благодарная, что могу контролировать свое тело. Управлять, но я не могла остановить мысли, которые накрывали меня сейчас, что у меня есть двое мужчин. Две пары. Два огромных тела, чтобы лежать между ними. Два огромных члена, чтобы растянуть меня, заполнить меня, заставить меня кричать.

Вот дерьмо. Этот сон в центре внезапно зациклился в моей голове и я не могла думать ни о чем, кроме секса. Быть взятой. Подчиненной. Желанной.

Похоть была слишком слабым словом для того вихря эмоций, который проносился сквозь меня. Моих. Максима. Ристона. Я не могла сказать какие желания были моими, а какие их. Однако их эмоции различались у меня в мозгу. Максим как холодный, заглушенный огонь, настолько сильный, что прикосновение к нему спалило бы меня до костей. А Ристон, он был как дикий шторм внутри меня, горячий, нетерпеливый и стремительный.

«Контролируй себя», −скомандовал Максим едва пробившись, но вскоре оба должно быть закрыли свои эмоции настолько, насколько это возможно, потому что внезапно, я смогла думать. Я все еще думала об их членах, заполняющих меня, их руках на моем теле, но по крайней мере я могла соображать.

Может быть, это было самое худшее из этого.

Открыв глаза, я обнаружила, что Максим принес меня, чтобы поставить внутри странной комнаты с голубыми огнями, сияющими вокруг нас. Помимо нас, на полу, был необычный бассейн с яркой голубой водой, которая выглядела и пахла как ни странно приятно.

Ристон стоял возле нас. Но он не смотрел на надзирателя. Его бледные золотые глаза были полностью сосредоточены на мне.

И это произошло так быстро, я ахнула, дернувшись в руках Максима, когда эмоции Ристона нахлынули на меня. Страсть. Страх быть отвергнутым. Надежда. Желание. Боязнь, что я напугана. Стыд от желания прикоснуться ко мне, но упрямая гордость за способность этому сопротивляться.

Все женское и нежное во мне ответило на боль моей пары. Мне нужно было утешить его. Мне нужно было оказать поддержку по отношению к такой стоической эмоциональной агонии.

«Боже, у меня тут проблемы», − пробормотала я сама себе, но лица моих мужчин тут же повернулись в мою сторону, чтобы сосредоточиться на мне. И они были сосредоточены. Полностью. Как будто ничего больше во вселенной не важно, кроме того, что я скажу дальше. Это было жутко и великолепно одновременно.

Я протянула свою руку к Ристону, не в силах отказать ему, в том, в чем он так отчаянно нуждался.

Его рука сжала мою и меня накрыли его признательность и удовлетворенность, желание сделать меня счастливой, даже до того как он заговорил. «Моя зараженная плоть не пугает тебя?»

Я сжала его руку и прищурилась на него в замешательстве: «Зараженная плоть?»

Годы знаний по физиологии и биомеханике подскочили до статуса сигнала тревоги в моем мозгу, когда я ждала его ответ. Не важно, что с ним было не так, я могла найти способ это исправить. Разгадывание биохимических реакций было моей жизнью. Что ж, было моей жизнью. До ГлобоФармы, и тюрьмы, и… пришельцев.