Книга Мне его подарили! Дом-портал, страница 112 – Мартиша Риш

— Я надеюсь, что ничем не огорчу вас. Вот только...

— Только что?

Я услышала, как парень переступил босыми ногами по влажному полу. Черт, как же он всё-таки красив. Посмотреть бы еще хоть одним глазком на это литое тело. Нельзя. Иначе сама себе стану казаться грязной и мерзкой.

— Только ппп-леть.

— Я же сказала, что бить никого не собираюсь!

— Простите. Ппп-летень, — с громадным трудом выжал из себя парень, странно, я раньше не замечала, чтобы он заикался, — Ппплетень тогокнулся.

— Он чегокнулся? — невольно повторила я за ним.

— Попутался.

— С кем? С соседской лианой?!

— Хуже, — ответил Альер и, кажется, начал стучать зубами.

Черт. Пока мы тут беседуем, парень замерзнет окончательно.

— Я сама посмотрю.

Как, оказывается, легко торговать красотой, своим телом. Никогда бы не подумал, что буду готов соблазнять женщину, чтобы отсрочить свои мучения и новую боль. Похоже, что-то, что было во мне, воля моя, тот стальной стержень попросту треснул за несколько суток перед судом. Может быть, я действительно стал рабом? Может, не случайно вынужден теперь носить этот ошейник? А может, эльтем слишком красива, чтоб не поддаться искушению и не начать заигрывать с ней?

Я не отвернулся, не бросился укрываться полотенцем, да и не было его. Так и остался стоять под испытующим взглядом прекрасной эльтем. Я постарался пройти по бритвенно острой грани, заинтересовать Диинаэ, но не стать слишком соблазнительным для нее. Испортить ее впечатление о себе свой дерзостью. Кто бы еще в этом и окрестных мирах посмел перечить эльтем? Пожалуй, это повод для небольшой гордости.

И все же смелость меня подвела. Я не смог выговорить чертово слово «плетень». Очередной позор! Впрочем, отец бы меня точно сослал куда-нибудь в приграничье, если б я так испоганил вид нашего замка, да ещё и волшебные существа потерялись бы по моей вине. Черт! Интересно, и на что способна эльтем Галицкая в гневе? И ведь сказала, что ей хочется сегодня кого-нибудь убить. Небрежно так сказала, мимолетом. Приличные дамы так говорят о булавке, которую хочется вколоть в платье.

Я наскоро вытерся, надел на себя штаны и тонкую нижнюю рубашку с подрезанными рукавами. Кажется, нарочито обнажаться, соблазняя эльтем, начало входить в мою привычку. Лишь бы смягчить свое наказание, но ведь забочусь я не только о себе. Гораздо больше меня волнует то, что сейчас творится с отцом, что происходит в моих родных землях.

В письме из замка сообщали, что отца моего больше нет, что погиб он во время охоты, что вся власть теперь перешла в мои руки — руки единственного наследника. И я с готовностью принял ее, подписал несколько приказов, погасил зачатки восстания в провинциальных казармах.

Не было времени медлить, не мог я действовать по воле короля, которого уже нет в живых. Всю жизнь меня учили проявлять в решающий момент силу и гордость и лишь потом давать волю скорби.

А самое последнее известие, которое я получил с птицей, говорило, что отец мой серьезно болен. Но жив!

После того, как я все уладил, тут же оказался схвачен, осуждён, как повстанец, и возведен на эшафот. Глупая ошибка, ложное письмо, и вся жизнь моя пошла прахом. Я стал невольником эльтем, чуть не погиб в зубах химеры. Так что же, чёрт побери, происходит с отцом? И почему на конверте в суде я видел письмо с гербом моего дяди, подведенным под королевский венец?