Книга Мне его подарили! Дом-портал, страница 53 – Мартиша Риш

Эту женщину действительно хотелось защитить, стать той опорой, к которой она бы могла прислониться. Единственная на рынке, кто не стал распускать свои жадные руки, смог сдержаться. Только она не пошла против моей воли, только с ней рядом я чувствовал себя человеком. Пусть не аристократом, пусть невольно она все же унизила мою честь... Но только по недомыслию, из доброты своей бесконечной. А теперь ее унижают там, в ратуше. И мне пришлось повиноваться ей, бросить одну.

Я до боли стиснул в ладони монету. Жалкий оттиск портрета чужого короля на серебре. Нельзя проявить характер, нельзя дать волю чувствам. Если кроме чести во мне сохранилась хоть капля разума, капля коварства моей матери, то я смогу сделать вид, что покорился. Ждать осталось недолго. Еще пара шагов и я покину ратушу. Главное — гнуть теперь шею к земле, никому не давать заметить своей ярости. Пусть видят перед собой покорного раба. Скоро жизнь вернётся в свое русло, я вновь стану свободным, узнаю, что стало с отцом. Жаль, мать уже не вернуть. Она бы помогла мне советом и умением строить козни. Потом я отблагодарю простолюдинку.

Я подошел к двери, склонив голову. По улице снуют люди, будто бы ничего не случилось, будто наследник знатнейшего рода соседней страны не принял на грудь клеймо с ладони простой горожанки. Я сделал глубокий вдох, намереваясь запереть под опущенным до земли взглядом и гордость, и честь свою, и родовой титул.

— Не дури, парень. Ты теперь только раб, — встревоженно буркнул охранник из своего уголка.

— Как бы не так!

Я вышел под палящее солнце, ноги сразу обожгло. Только бы дотерпеть! Первым делом я решил пройти в бани и только после этого посетить птичью почту. Не хотелось бы еще раз испытать унижение! Видите ли, я пахну! А как может быть иначе? Проделать пешком путь до столицы, простоять столько часов под палящим солнцем на рынке, быть товаром, ощутить все прелести невольничьей жизни на своей шкуре! Я пересек улицу и скромно постучал в двери бани. Кто б только знал, чего это стоило. Всю жизнь испытывать разумную брезгливость, несмотря на все амулеты перед такими местами и вдруг!

— Чего?

— Госпожа велела мне совершить омовение.

— Раб?

— Как видите.

Огромный орк забрал своими крупными пальцами серебрушку из моей руки, отчекрыжил от нее при помощи кусачек четвертник, повезло, что не зубом. Остаток вернул в мою руку.

— Левый зал, в глубине, за коричневой дверью. Она в углу, мимо сложно пройти. И не дай тебе боги сунуть нос в отделение господ. В особенности в личные купальни.

— Не извольте беспокоиться, я никого не стану смущать!

— Как бы тебе самому не пришлось смутиться, красавчик. Конный полк отдыхает, одни только девушки. Хорошо, если выйдешь к утру. На тебе нет клейма знатнейшего рода, а на остальное им наплевать.

Внутренне я сжался, захотелось вскинуть голову, накричать. Кто я? Неужели, этот орк вправе считать, будто бы я дам поступить с собой... дурно? И все же я поплотней запахнул на груди разорванную рубашку и постарался как можно скорей пройти по нужному мне коридору. Дверь в отделение для рабов ничем не закрывалась, ее и не думали охранять. Я вздохнул, когда попал в это помещение. Ряды кабинок, ни на одной нет ни двери, ни запора. Полупустая вешалка в уголке, на которой висят невольничьи вещи. Пар стелется по полу, он густой и совершенно ничем не пахнет. Здесь просто нет ни трав, ни благовоний. Зато чисто и довольно просторно.