Книга Мне его подарили! Дом-портал 2, страница 129 – Мартиша Риш

Я рожден принцем, привык знать, что я впереди других. Имею право на все лучшее, что способен дать наш мир. Да, я с детства должен был соответствовать этому праву, ни гувернеры, ни учителя спуску мне не давали. Лучший по рождению каждое мгновение жизни должен оправдывать то, что ему назначено судьбой. Бои, тренировочные поединки, изящные танцы... Лучший всегда и во всем, действительно достойный роскоши.

И я никак не могу взять в толк, что, черти меня изведи, случилось этой ночью между мной и дроу?! Как я мог позволить себе быть таким жестким, грубым, напористым, бороться за первенство с женщиной. Кувыркал ее, подминал под себя, опрокидывал на постель, в то время, когда она этого совсем не хотела, не уступала мне, не позволяла себя ласкать. Сама утверждала свое право нежить меня так, как ей хочется, ласкать как угодно... Будто она, а не я наслаждалась победой. Будто она мной владела этой ночью, а не я ею.

Чувствую себя одновременно и насильником и рабом. Любовная игра напоминала скорей поединок, чем встречу мужчины и женщины на постели. Но мы оба сполна насладились друг другом и этой игрой. И я сумел выжить, что особенно радует. Совесть немного скулит о ночи, ну да и ладно. По крайней мере, жалеть точно не о чем. Я жив и даже не ранен. Кажется. Я соскользнул с постели, под крохотную ладошку эльтем подложил вместо себя одеяло, убедился в том, что обман прошел успешно. Диинаэ подгребла под себя одеяло, закинула на него тонкую ногу. Соблазнительную, красивую. Кажется, этому одеялу я начинаю завидовать. Может, напрасно я встал?

Я подошел к зеркалу и оторопел на какое-то время. Рабского ошейника нет, на груди полыхает клеймо раба, брызгает искрами магии. Лепестки алой розы трепещут от каждого моего движения, будто она живая. Я сладко охнул, но груди своей тронуть не рискнул. Страшно обжечься. Так и боевой пульсар-то не полыхает. Сколько же своей силы влила в меня эльтем? Странно, что не убила. Вместо зрачков у меня два золотых вихря, с кончиков пальцев тоже прорывается наружу ее магия. Я чуть вздрогнул от этого зрелища, лепесток розы соскользнул с груди. Умом я понимаю, что клеймо нерушимо, что лепесток этот — только магия. И все же смотрю на то, как он скользит по воздуху, падает в чашу подсвечника. Латунь оплавилась будто бы воск, растеклась лужицей на комоде. От увиденного меня вновь пробрала дрожь.

Но я жив, здоров — это чудо? Правда, у меня в кровь рассечена бровь. Сам приложился ею об изголовье кровати, когда пытался хоть на секундочку удержать дроу, возомнившую себя дикой кошкой... Мда. И ведь я этого даже не заметил. В наказание она вырвалась и поцеловала меня в шею, ну или укусила? В порыве страсти я точно чувствовал поцелуй. Однако, поверх сонной артерии растекся багровый синяк. Словно меня душил орк... И ни одного сожаления нет от сладостного воспоминания. Наоборот, внутри все сильней разгорается огонь новых желаний. Я с упоением поглядываю на постель и страстно жду ночи. Или дня? Можно и утра, когда оно наступит для Диинаэ. Выжить бы в огне ее страсти!

В кровь искусаны губы. Бока, спину... украшают царапины, а то и вовсе багровые полосы. Четыре из них идут через живот наискосок. Ммм. Помню, как получил их. Это было особенно сладко. Тогда победа осталась все же за мной.