Книга Хозяйка волшебного дома. Книга 1, страница 96 – Мартиша Риш

В долгу я не остался, опрокинул хама на палубу ловкой подножкой. Артефакт на запястье опасно нагрелся. Напасть на свободного он не даст, но и подножку нельзя считать в полной мере ударом.

— Что здесь происходит? — вышел на мостик капитан нашей убогой посудины, — Джордан, ты никак опять напился? Прикажу выпороть как скотину! Подвешу на рею, пока хмель не сойдёт! — крикнул он боцману и начал спускаться.

— Никак нет. Каторжанин напал на меня! Вон, парни все видели! — указал он на молодых матросов. Те подтвердили согласием то, что им примерещилось в сумраке. Со стороны все действительно походило на стычку, боцман упал по моей вине. Оплеухи и тычки на судне от мерзавца сыпались всем, я это видел своими глазами. И я оказался первым, кто не сдержался, ответил. Благородная кровь не дала стерпеть. А и ладно! Можно подумать, мне есть, что терять?

Появление капитана на палубе встретил прямым честным взглядом. Не я первым начал, не мне и стыдиться. Пусть только спросит, что произошло, я готов буду принести клятву.

Боцман поднимается, притворно охая и держась за бока. Капитан подошёл к нему первому, присел на корточки напротив лица, вдохнул поглубже воздух.

— Чудеса! Спиртом, и вправду, не пахнет. Как же тебя мог ударить каторжник, если на нем артефакт? Ведь надет же? Льюис, покажи руку, — я вытянул запястье вперёд.

— Он толкнул плечом и сделал подножку.

— Вот как?

— Это правда, господин, — ответил я, — но…

— Бунта на моем судне не будет. Это ты, парень, зря сделал, — плётка просвистела в сантиметрах от лица и распорола кожу плеча. Я остался недвижим. Боль не страшна. Куда как хуже обвинение в бунте. Чтобы я, ходивший под парусом, да задумал такое? Ярость бросилась в голову, шипящая, обжигающая. Стерла все границы дозволенного, будто прорвало плотину.

— Бунта не затевал, — шагнул я в сторону капитана, — Вы должны извиниться.

— Я? — взревел он, — Было бы перед кем!

Второй удар плётки захлестнул голенище сапога. Капитан попытался сбить меня с ног. Ну-ну, пусть рискнёт. Не в его это силах.

— Извиниться передо мной. Моряки способны уважать только тех, кто не путает слов с делом.

— Какое мне дело до твоего уважения? Ты с кем разговариваешь? Каторжник! Тот, по кому Кракен плачет! Хочешь, чтоб за борт сбросил? Так это я быстро.

— В порту не посмеете, — подошёл я ещё ближе и застыл, глядя прямо в глаза капитана.

— Песий сын! Тебя под каким забором на свет произвели, что ты такой наглый? — этого стерпеть я уже просто не смог. Попытался охладить пыл капитана ударом. Чертов артефакт сбил-таки меня с ног, не дал завершить задуманное. Черт! Лежу и никак не могу подняться, магия браслета не даёт этого сделать.

Капитан усмехнулся, занёс для удара сапог. Пусть. Бить лежачего — увериться в своем бесчестии. Синяк с меня быстро сойдёт, а вот пятно с его репутации уже не смоешь ничем.

— Сапоги пачкать не охота о падаль, — поставил он ногу на место.

Громко разнёсся над палубой голос нашего кока.

— Ваш завтрак, господин капитан. Предпочитаете откушать в кубрике или пройдете в каюту?

— Отнеси на мостик, там воздух свежее.

— Да, господин. Только вот…

— Что ещё?

— Из кладовой исчез весь запас солонины, покуда я накрывал столы. Туда заходил только Льюис за время моей отлучки.

— И что, по-твоему, он мог сожрать за раз несколько бочек?