Книга Отвергнутая жена, страница 42 – Мартиша Риш

- Герберт, я ведь не шучу. Твою любимую и вправду бык затоптал. Он с цепи сорвался, загон перемахнул и как давай безобразничать! Только Аннушке и досталось, потом отец ее пришел - смог усмирить. Ты бы сходил простится к ней, что ли.

- Схожу. Не знал я, видишь, как оно вышло.

Конечно, к дому Анны парень не сунулся – людское горе не терпит любопытства, да и молоко хотел отнести служанкам поскорей. Жаль, конечно, девицу. Красавица, скромная вся, а косы точно золотые. Только и успела, что заневеститься – пятнадцатый год пошел. Отец женихов выбирать начал, а она все отнекивалась, боялась выходить замуж. Среди девиц многие боятся, наверное, и не зря. Сколько гибнет их в родах. Здесь бывает и благородные в монастыри уходят, чтоб замуж не выдали. Но на эту девицу весь город любовался, в монастырь ей бы никто не дал убежать.

Двери корчмы по летнему времени были настежь распахнуты. Несколько стеклянных бутылок с отбитыми горлышками украшало перила, с дверной притолоки свисал пучок горькой пижмы, мелом был намалеван крест прямо над головой входящего, чтоб уж точно ни ведьма, ни нечисть не пробрались в таверну.

- Здравы будем! - громко объявил свое появление Герберт. Но его будто и не заметили. Народ обсуждал, как прошел суд над колдуньей.

- Барон-то наш чуть в ноги жене не кинулся. Говорит, освободите! Мол, ошибся я. Хотел проучить как следует! И что с того вышло? - кричал мельник. Ему вторил другой голос.

- Оморочила она всех вас! Только градоначальник устоял в крепости своей веры! Его одного не удалось одурачить!

- Отец Паул молодец, святую инквизицию пригласить хочет. Сколько ж с барона сдерут золота за это. Могли бы и сами сжечь. Деревьев в лесу много, а уж хвороста!

- Барон и сам колдун. Где это видано, чтоб в здравом уме подобрать себе в жены девицу посреди леса? - Грохнула по столу кружка старосты. Разом все смолкли.

- Тогда зачем он жену свою объявил колдуньей? - спросил кто-то еще.

- Может, хотел от себя подозрение перевести. Пожалел потом, да теперь уже поздно.

- Вся надежда теперь на отца Паула и градоначальника нашего. Вот уж кого, а его не удалось заморочить. Как есть говорил, сразу понял, кто перед ним!

- И нам растолковал, что не просто так ведьма на нашу мельницу приходила. Верно я говорю?

- Должно быть, барон ее посылал травы молоть, - встрепенулся мельник, - Она так всегда и говорила, что мол мужу угодить хочу. То чечевицы попросит смолоть, то корень рогоза. Какая с них мука – так, баловство одно.

- А ты и рад был жернова опоганить! Не зря говорят, мельники завсегда водятся с бесами!

- Ну уж ты загнул! Еще обвини меня в родстве с чертом. Что спросят молоть, то в жернова и кладу.

Герберт расплатился, завернул коврижки в платок, наполнил флягу взваром из ягод. Подумал немного, да взял два куска жареного окорока. В дорогу всяко потребуются силы и ей, и ему. Парень улыбался, сыпал шутками, а в душе у него закипала ярость. Выходило, что врагов у него двое. Если святого отца Люция просила не убивать, то о градоначальнике она не сказала ни слова. Ухитрился тот все вывернуть наизнанку, каждое ее слово и не только слово. Подумаешь, Люция носила на мельницу зерно? А для чего еще нужна мельница? Только чтоб молоть муку. Обидно то, что красавица так стремилась угодить мужу. Ревность подлила маслица в костёр из ярости и злобы.