Книга Нелюбимая жена. Новое счастье попаданок, страница 17 – Мартиша Риш

Хуже будет, если сам молодой князь поймет, что перед ним не Грета, другая девушка. Другая заняла тело любимой. Вера в этом не виновата, Грета сама хотела уйти. Вера отчетливо помнила ее мысли, желание бежать из княжества Мираль без оглядки.

Грета понимала, что ничему не суждено случиться. Не будет продолжения у этого чувства. Никогда! Ничего больше для них не будет! Просто потому, что и быть не может. «Никогда. Ничего», — твердила она в саду, заливая пламя своей страсти обжигающими душу слезами. Просто потому, что традиции княжьего рода не позволят. Потому, что всесильная ведьма никогда не захочет жить здесь, оставить все, чего добилась, ради этой глупой любви. Даже в браке они были бы несчастливы оба. Подчиниться правилам и традициям этого рода она не сможет. Никогда. Каждая минута в этом княжестве лишь продлит тягостную муку. Грета вещи свои успела сложить, собиралась уехать. Далеко, не оставив следа. Чтоб любимый и любящий не смог найти ее!

Ворота распахнулись. Вера увидела князя. Молодой, стройный, очень и очень красивый. Узкая талия затянута широким поясом, ножны пусты, нет в них меча. Рубашка застегнута как следует, на все пуговицы, а сюртук будто бы небрежно наброшен на широкие плечи. Черные брови, загорелая кожа, породистое лицо и нос с легкой горбинкой, крупные локоны рассыпались ровно до плеч. Он точно такой же, как и в воспоминаниях Греты, только ярче и веет от него внутренней скромностью, кристальной чистотой души, самой его сути. Только нет в этой сути никакого стержня, нет ни капли внутренней силы, нет искры смелости. Он и глаз на нее не поднимет лишний раз. Вера ожидала другого, боялась не выдержать пристальный взгляд, оказаться узнанной.

Нет. Все, на что способен красавец — только изредка бросить на нее растерянный взгляд того, кто готов подчиниться чужой воле и считает это благим, правильным. Вера была на его месте, тоже пыталась подчинится воле мужа и матери. Она была в том аду. И нашла в себе силы, чтобы вынырнуть, оставить ад позади. Собралась броситеь все, уехать, да не успела немного. Илья убил ее раньше.

Грету Малькольм считает запретным соблазном, порочным и недопустимым. Чудится, что он погибнет, если потеряет возможность хотя бы изредка видеть свою возлюбленную, свою ведьму. И все же он боится своей мечты, словно боится замарать своею княжескую честь этим запретом, ожившим сладострастным пороком, невозможной любовью.

Ведьма не имеет титула, она самородок, за ней нет славного рода. Только высокий чин, но и об этом не знает молодой княжич. Своего положения Грета добилась сама. Особняк, деньги, слава, богатство, доблесть, перед которой склоняет голову сам Король, все это получено ею по праву, а не по крови. Не запылилось в веках её славное знамя, реет на чистых ветрах под ярким сводом небес, повязанное на шее собственного дракона.

В голубых, небесных глазах Малькольма, переливающихся синим, стоят горечь и боль. Густые ресницы трепещут.

— Я рад видеть вас в добром здравии. Персиков сегодня нет, не желаете ли немного черешни? Поздний сорт, очень редкий, осталось всего несколько корзин. Их только набрали.

Из замка на полированные ступени выходит старый князь. Он ухмыляется, кривит губы. Ни страха нет в его повадке, ни тем более уважения к ведьме, только легкая досада.