Книга Хозяйка веселой корчмы, страница 40 – Мартиша Риш

- Ох и ни фига!

- Вот пакеты ронять было совершенно не обязательно! - кот потер лапкой ушибленную голову, - Я так прекрасен, что меня родная корчма не узнала.

Мелькнула черная тень, будто бы с дерева падает камень. Я шагнула в сторону, но это не помогло. Что-то огромное, черное опустилось мне на плечо и сжало его когтями.

- Ну, здравствуй, Берендеева дочь. Долго мы тебя ждали! - я опасливо скосила глаза.

На нем сидит ворона, самая, что ни есть настоящая. Она отирает клюв о морщинистые лапы, нахохлилась. Я и дышать-то боюсь. Тут же раскрылись двери корчмы, желтый уютный свет залил ступени. Я несмело шагнула на первую из них,та отозвалась на мой шаг тихим скрипом. Позади громко топает ногами Никита. Кот поднимается по ступеням хвостом вперед, в зубах он волочёт пакет корма.

- Шам о шебе не позаботитси, нихто не позаботитси. О бедном тощеньком котике!

- Бабюн третий, это ты? – повернула голову на моем плече ворона.

- Уже четвертый! После поездочки в этой страхолюдной повозкоробке. Лучше б на ступе летал, - кот раскрыл пасть, пакет тут же скатился со ступеней. Ворона громко каркнула, слетела с моего плеча и цапнула кота за кисточку на хвосте. Кот взвился и впечатал когтистой лапой по птице. Щелкнул клюв, двое полетели вниз по ступеням, свившись клубком.

- А ну, брысь! - громко крикнул Никита, - Мы так разоримся на ветеринаре! Фу, я кому сказал!

- Леший? - ворона плюхнулась на зад и раскинул в разные стороны крылья.

- Никита, Лешей моего отца звали.

- В лесу новый леший появился. Мое имя Стефа. Возьмешь меня себе на службу?

- Возьму! - восторженно откликнулся бывший и смущенно добавил, - Аль, ты же не против?

- Бери. Если хочешь, - я отчетливо вспомнила попугая, которого мне на месяц оставляла подруга. С тех пор, я уверена, что иметь птицу - подвиг чистой воды. Одна выколупанная из ноутбука клавиатура чего стоит. А продырявленный насквозь ламинат? Это я еще молчу про то, что окна пришлось заклеивать скотчем, чтобы клювастое чудо об них не убилось на полном ходу. Нет уж, пусть птичка будет Никитина, если ему так хочется. Мне совершенно не жалко.

- Алька, ты - золотце! - чмокнул меня в щеку парень и резво поскакал вперед в открытые двери.

- Имей совесть! Я первая! - рванула я следом.

- Котика забыли! У меня причёска испорчена. Изверги песьеголовые!

Ворона сделала круг над нашими головами и вцепилась когтями в волосы парня, кажется, его это ничуть не смутило. Я бы уже во весь голос кричала. На пороге мы замерли, удивленно глядя по сторонам. Темный пол корчмы наливается янтарем, все прожилки дерева светятся. На стенах чадят толстые свечи в кованых подсвечниках, каждый напоминает по форме чашу. Столов много и ни один не похож на другой. Массивные подстолья отлиты из чугуна в форме зверей, их лапы когтями уцепились за доски. Скатерти. все как одна, белые, вышиты птицами, богато украшены бахромой. Окна отсюда кажутся совершенно другими. Тонкий переплет, небольшие разноцветные стекла, черные ручки и огромные запоры. В самом углу возвышается русская печь. С этой стороны нету топки, только выкрашенная белым стена, да отверстие в ней под трубу самовара. Он и сам стоит рядом с нею на расписном столике. Лицом печь развернута в другую сторону.

Ни слова друг другу не говоря мы проходим вперёд, за прилавок, туда где очевидно находится кухня. Зев печи раскрыт. В нем стоит горшочек. Ступени поднимаются на лежанку. Она огромная и закрыта лоскутным одеялом, краешек свешивается вниз. Тут же стоит отлитая из чугуна плита, в уголке примостилась огромная раковина, в нее опущен кран, вот только сам он прикручен к бочонку. Кажется, водопровод в этой таверне не предусмотрен. Жаль.